Стреляй первым
Шрифт:
— Извини за банальность, но это не мои проблемы, — покачал головой Шульц. — Тебе следовало позаботиться об этом раньше, долг есть долг. Через год, через два, через десять… И его надо отдавать.
— Но у меня нет таких денег!
— Я знаю, — кивнул Шульц, и Резниченко едва не завопил от радости, что старый знакомый все-таки повернулся к нему человеческим лицом. Но это было слишком хорошо, чтобы быть правдой.
— Я знаю, что у тебя нет такой наличности, — сказал Шульц. — Я вообще достаточно осведомлен о твоих финансовых делах. И я также в курсе, что твое имущество и вклады в банках тянут куда больше, чем на три миллиона долларов. Я же не изверг, я не требую деньги сию минуту. Я согласен ждать, но не больше десяти дней. Затем сумма увеличится. Время у тебя есть, обналичивай свои сбережения…
— Это невозможно, — покачал головой Резниченко. — Ты слишком многого хочешь. Я не отрицаю свой долг и хоть сейчас отдам тебе деньги. Сто тысяч долларов. По-моему, этого вполне достаточно…
— Правда? — улыбнулся Шульц. Это была улыбка акулы, готовящейся перекусить свою жертву. — Так ты считаешь? Любопытно…
Он переглянулся со своим молодым партнером, и лицо его приняло жесткое выражение.
— Знаешь, Гриша, сдается мне, что твоя память все-таки не восстановилась в полном объеме. Ты забыл, кто я такой. Ты забыл, что мне нельзя говорить «невозможно». Тем более по финансовым вопросам. Я сказал свое слово, и не тебе его менять. Ты взял мои деньги, теперь я хочу получить их обратно.
— Конечно! — закричал Григорий Александрович. — Но не три же миллиона долларов.
— Нет. Пока лишь два с половиной. А скоро я потребую с тебя уже три семьсот. Мой совет: поторапливайся. — Шульц спокойно смотрел в переполненные страхом глаза Резниченко.
— Но я не смогу…
— Сможешь. Я в тебя верю.
Резниченко тихо застонал от собственного бессилия в этой унизительной ситуации. Шульц не спеша прошелся по подвалу, остановившись в его дальнем углу.
— И все-таки меня беспокоит твое настроение. Может, ты думаешь, что я шучу? Развлекаюсь?
Резниченко замотал головой.
— М-да, как-то неубедительно ты себя ведешь, — заметил Шульц. — И я хочу раз и навсегда проветрить тебе мозги и настроить на нужный лад. На деловой лад.
Полуголый парень подошел к Шульцу с фонариком и посветил в угол.
— Смотри, — сказал Шульц.
В полосе света стал виден еще один человек, так же крепко привязанный к стулу. Но в отличие от Григория Александровича у него и рот был заклеен липкой лентой. Шульц схватил этого человека за волосы на затылке и рванул голову вверх. Как и предполагал Григорий Александрович, это оказался Володя.
— Смотри, — повторил Шульц и протянул руку. Напарник вложил ему в ладонь револьвер со взведенным курком. Шульц сжал рукоятку и положил указательный палец на спусковой крючок — медленно и нежно, будто лаская женщину. — Это мое первое и последнее предупреждение тебе. Я знаю — деньги у тебя есть. Отдай их мне, и все будет в порядке. Малейшая попытка меня кинуть…
Дуло револьвера уперлось Володе в висок, и от этого прикосновения по всему телу охранника будто прошла судорога. Резниченко видел, как Володя рванулся изо всех сил, пытаясь уйти от холодного металла у виска, но полуголый парень придержал стул на месте.
— И все закончится вот так, — торжественно сказал Шульц.
— Не надо! — заорал Резниченко. — Я понял! Я понял!
Володя ничего не мог произнести, было слышно только сдавленное скотчем мычание. Глаза его готовы были вылезти из орбит, когда Шульц невозмутимо повторил:
— Вот так.
Он нажал на курок, и Григорий Александрович закрыл глаза. Шульц внимательно наблюдал, как поникла простреленная голова охранника, и сам он обмяк, застыл на стуле, оказавшемся для Володи последним прибежищем.
— Видел? — спросил Шульц, возвращая револьвер напарнику. Но Резниченко молчал и не шевелился.
— Только не сердечный приступ, — скривился Шульц.
Он нагнулся над лежащим и осмотрел его. — Нет, все нормально. Легкий обморок, вызванный муками совести. Можно перевести дух…
Он сел за стол и устало вздохнул:
— Уморился я с этим цирком. Давай-ка перекусим, пока время есть…
— Давайте, — охотно согласился напарник. Он извлек из-под стола два бумажных пакета с эмблемой «Макдональдс» и поставил перед собой.
— Чем ты нас сегодня кормишь, Макс? — поинтересовался Шульц.
— Как обычно, — басом ответил Макс. — «Рояль-чизбургер», картошка, мореженое…
— С твоим мороженым я растолстею, как наш друг Гриша, и тоже начну валиться в обморок при виде капли крови, — недовольно проворчал Шульц. — И эти «рояль-чизбургеры»… С чего это они «рояль»? Короли их ели, что ли?
— Они большие, — пояснил Макс, разворачивая обертку на своем завтраке. — Поэтому и «рояль»…
— Ну да, тебе же нравится все большое, — усмехнулся Шульц. — Большие чизбургеры для больших людей, так что ли?
— А то, — жизнерадостно ответил Макс. — Еды должно быть много. Буду, как вы, боссом — буду жрать только гамбургеры и чизбургеры. Ими быстро пузо набиваешь…
— Славные у тебя мечты. А знаешь, о чем я думаю?
— О деньгах?
— Ну не все же время мне о них думать! Я вот вспомнил, что последний раз стрелял в человека два года назад. А сегодня — ничего, получилось…
— Чего ж тут трудного, — фыркнул Макс. — Это как велосипед.
— То есть?
— Раз научился, больше не разучишься.
— Глубокая мысль, — оценил Шульц. — Кстати…
— Чего? — Макс неохотно оторвался от еды.
— Про пацана того не забудь.
— Заметано. Еще какие-то проблемы?
— С тобой у меня никаких проблем не будет, — Шульц одобрительно хлопнул напарника по плечу. — Насыщайся…
Глава 5
Когда Григорий Александрович появился в своем офисе, часы показывали начало двенадцатого. Личный референт Резниченко Анжела, девушка с довольно странным для своего возраста лицом закаленного бюрократа, встретила его удивленно и настороженно: