Стреляй первым
Шрифт:
Глава 8
Стаскивая с ног туфли, Григорий Александрович согнулся в поясе, развязывая шнурки, а выпрямился — и едва не упал, качнулся к стене и устоял, выставив упором ладонь. Но качнулся сильно, чуть ли не воткнулся носом в милые розовые обои. И то ли потемнело в глазах, то ли мозг продолжал выкидывать свои безумные коленца, но показалось, будто по розовому невинному цвету обоев разбросаны темнокрасные зловещие пятна.
Снова взорвалось сумасшедшим стуком сердце, все страхи заново материализовались в больной памяти. Григорий Александрович закрыл глаза
Резниченко устало надел домашние тапки и пошел в свой кабинет. Ольга заметила большую чем обычно сутулость и странное выражение лица:
— У тебя все нормально? Выглядишь ты как-то…
— Нормально выгляжу, — вяло ответил Резниченко. — Вымотался за день. Принеси мне ужин в кабинет, если не трудно.
— Нетрудно, — она скрылась в кухне.
На пороге кабинета Григорий Александрович остановился, прислушиваясь к звукам своего дома. Все вроде бы так, но чего-то не хватает…
— Ольга! — едва не завопил он. По крайней мере сказал громко и твердо. Этого хватило, чтобы жена бегом примчалась к нему.
— Что?
— А где Света?
— Света? — Григорий Александрович внимательно всмотрелся в лицо жены, жадно ловя там признаки неких страшных известий, но она лишь пожала плечами. — Света с друзьями уехала в Питер до понедельника.
— С друзьями?
— Да. Еще утром.
— Утром, — растерянно проговорил Григорий Александрович, не зная, как ему воспринимать известие: то ли как сигнал об опасности, то ли это действительно поездка в Питер с друзьями, и ничего больше.
— Да не волнуйся, — Ольга по-своему поняла выражение лица супруга. — Я знаю этих мальчиков, там все в порядке. Да и Светка не маленькая. Так что не переживай.
Ольга говорила спокойно и уверенно, передавая этим свое настроение мужу, убирая напряженность и волнение. Он расслабился и махнул рукой:
— Ладно…
— У тебя точно все в порядке? — Ольга задавала этот вопрос уже в третий раз, будучи не в силах избавиться от ощущения, что с мужем происходит неладное.
— Да, — устало проговорил Резниченко, расстегивая пуговицы рубашки. — Принеси ужин сюда, пожалуйста.
— Я не забыла.
Григорий Александрович облачился в черный японский халат с огнедышащими драконами и блаженно развалился в кожаном кресле. Через несколько минут Ольга прикатила столик с ужином. Резниченко взял в руки блюдо с жареной курицей и начал лениво отщипывать кусочки мяса, погружаясь пальцами сквозь хрустящую корочку в сочную мякоть птицы.
В подтверждение старой поговорки аппетит пришел во время еды. Григорий Александрович покончил с курицей за пять минут, потом перешел к овощному салату, иногда поглядывая на включенный экран маленького телевизора. Его взгляд, скользя от тарелки к экрану и обратно, сперва чисто автоматически заметил нечто новое в привычном интерьере кабинета. Какое-то микроскопическое изменение зафиксировалось в мозгу, но значения этому факту придано не было. Григорий Александрович продолжал увлеченно есть, облизывая покрытые смесью куриного жира и салатного майонеза пальцы.
И только отложив тарелку, аккуратно вытерев пальцы и рот салфеткой, он спохватился и заново осмотрел свой кабинет — медленно и внимательно, пытаясь сфокусировать взгляд на новом предмете.
Тут как раз вошла Ольга, обратила внимание на блуждающий по комнате взгляд мужа и огорченно покачала головой. Сегодняшнее состояние мужа ей определенно не нравилось.
— Что ты ищешь? — спросила она, отодвигая столик от сытого и тем более странного в своей обеспокоенности Резниченко.
А он уже нашел, обнаружил то, что заметил раньше, — на поверхности письменного стола, обычно идеально чистой, лежал маленький белый прямоугольник. Листочек бумаги или картона. Именно он создавал ощущение беспорядка и дискомфорта в уюте строгой кабинетной обстановки.
Проследив за взглядом мужа, Ольга с некоторым облегчением произнесла:
— Ах да… Я забыла тебе сказать…
— Что?
— Тебе просили передать, — она взяла белый прямоугольник и протянула Григорию Александровичу.
— Кто? — Он осторожно взял листок двумя пальцами.
Белый картонный прямоугольник. Высококачественный картон, золотое тиснение. Цифры — наверное, телефонный номер.
— Кто? — повторил Резниченко, все еще не переворачивая карточку и зачарованно глядя на незнакомый набор цифр.
— Назвался твоим школьным другом, — сообщила Ольга уже в дверях кабинета, подталкивая столик. — Он заходил вечером, минут за пять до твоего прихода. Вы не встретились на улице?
— На улице? — переспросил Григорий Александрович, чувствуя, как пальцы немеют. Или это картонка вдруг налилась свинцом?
— Да, я предложила ему дождаться тебя, но он торопился. Оставил визитную карточку и сказал, что свяжется с тобой. Какое-то интересное у него имя, — Ольга остановилась и наморщила лоб, пытаясь вспомнить. — То ли Генрих, то ли Эдуард…
— Феликс, — тихо сказал Резниченко. Он смотрел на визитку, где золотом по белому значилось русским и латинским шрифтом: «Феликс Э. Шульц».
— Да, точно, Феликс, — согласилась Ольга. — Нужно было заставить его дождаться тебя?
«Заставить? Заставить Шульца сделать что-то? Небезопасное занятие», — подумал Резниченко.
— А во что он был одет?
— В костюм… и шляпа еще на голове.
— Шляпа… — задумчиво произнес Резниченко. Шульц был здесь. Он ходил по коврам этой квартиры, разговаривал с женой Резниченко, может быть, даже поцеловал ручку на прощание. А потом прошел мимо самого Резниченко и его охранников, едва не задев локтем. Прошел и скрылся, будто и не было его.
Но он был. Он легко проник в дом Резниченко. Он еще раз показал, насколько близко подобрался к семье Резниченко и какую боль он может доставить Григорию Александровичу, если…
Это было как чума, просочившаяся с отравленным воздухом через замочные скважины и щели в оконных рамах. От нее не было спасения.
Маленькая визитная карточка нарушила порядок боль-того кабинета. Маленький человек в очках сумел в первый же день своего воскресения перевернуть с ног на голову всю жизнь Григория Александровича. Безопасность, респектабельность, богатство, уверенность — четыре колонны, на которых держался мир Григория Александровича.