Стреляй первым
Шрифт:
— Тогда завтра в четыре часа дня, устраивает?
— Устраивает. Только знаешь что?
— Что?
— Я тебя очень прошу, Гриша, не пытайся устраивать всякие глупости. Во-первых, у тебя ничего из этого не выйдет. Во-вторых, ты меня знаешь. Мне кажется, я вчера тебе достаточно напомнил о себе. Я — маленький человек, и поэтому в меня трудно попасть, меня трудно уничтожить. А ты… Ты даже не представляешь, сколько у тебя слабых мест. И если ты хотя бы пальцем пошевельнешь в моем направлении, то я ударю
— Не совсем. Зачем ты так стараешься меня запугать? Я могу умереть от страха, и тогда тебе не достанется ни копейки.
— Это плохая шутка.
— Тогда не запугивай меня.
— Я подумаю над твоим предложением, — хмуро сказал Шульц.
Повесив трубку, он посмотрел на Макса и медленно проговорил:
— Что-то уж Гриша больно развеселился. Вчера он был не такой, совсем не такой.
— Ну и что? — Макс сидел на кровати и выковыривал грязь между пальцев своих ног. Шульц поморщился:
— Прекрати это свинство. Слушай, что я тебе говорю.
— А что?
— Если он в состоянии так со мной разговаривать, то он или уже нашел деньги, или думает, что я ему не опасен.
— И что? — механически повторил Макс, не особо прислушиваясь к рассуждениям босса.
— А вот что: если он действительно приготовил деньги, значит, у него их гораздо больше, чем мы предполагали. А если он думает, что я для него не опасен…
— То что?
— Он собирается нас пришить, вот что, — Шульц снисходительно посмотрел на неразумного помощника. — Ты понял?
— То есть мы его грохнем? — сделал свои выводы Макс.
— Мы же не убийцы, Максик. Мы сначала получим с него все, что сможем. А уже потом…
В эти же минуты Резниченко снова звонил Кожину. Он назвал ему место и время, когда встретится с Шульцем. Он велел ему заехать вечером и забрать аванс. Он велел ему поторапливаться, чтобы завтрашний обед в «Пицца-хат» стал последним приемом пищи в жизни Шульца.
— Желание клиента — закон для нас, — с энтузиазмом ответил Кожин.
Глава 11
И только возникла после этого разговора слабая надежда, что завтра все несчастья развеются как дурной сон, исчезнут вмести с Шульцем из жизни Григория Александровича, тут же страхи немедленно напомнили о себе, будто призраки, возникшие за спиной и легонько тронувшие белесыми пальцами плечо.
Сначала аппарат внутренней связи заговорил голосом Анжелы:
— Григорий Александрович, тут к вам из службы безопасности…
Резниченко наивно подумал, что это Кожин зашел поболтать, и сказал:
— Пусть войдет.
Но вошел вовсе не Кожин, отчего Григорий Александрович сразу растерялся и удивился. В дверях появился Казаков, тоже заместитель начальника службы безопасности, но, в отличие от Кожина, заместитель настоящий, с реальной властью и обширными полномочиями.
Казаков пришел не один. За ним в кабинет уверенной поступью вошел высокий молодой человек в черных джинсах и белой рубашке. В руках у него был маленький чемоданчик. Незнакомец с любопытством оглядел кабинет и самого Григория Александровича, не испытывая при этом ни капли смущения. Резниченко вдруг ощутил неприязнь к этому визитеру.
— В чем дело? — стараясь быть жестким, спросил он Казакова. Тот нахмурился:
— Дело серьезное, Григорий Александрович. Мы присядем?
— Садитесь, — разрешил Резниченко и глазами показал Казакову на второго гостя. Казаков понял немой вопрос:
— Григорий Александрович, это следователь…
— Шестов Андрей Владимирович, — представился парень и уселся на диван рядом с Казаковым.
— Так, — напрягся Резниченко. — И что же вы расследуете у нас?
— Не только у вас, я расследую вообще…
— Григорий Александрович, — вступил в разговор Казаков. — Помните, наш охранник, Володя Прошаков, вчера пропал?
— Почему пропал? — прикинулся недоумевающим Резниченко. — Он просто куда-то ушел посреди рабочего дня и не вернулся. Ну я и попросил у вас других людей, посерьезнее…
— Да, это все так, — кивнул Казаков. — Дело в том, что вчера он не вернулся домой. То есть пропал.
— Даже так? — Григорий Александрович продолжал свои театральные упражнения, но не был уверен, что у него получается убедительно.
— К сожалению, — развел руками Казаков. — А дальше еще хуже…
— Хуже?
— Не будем играть в тайны, — сказал следователь. — Сегодня рано утром в Измайловском парке было найдено тело вашего охранника. Убит выстрелом в голову. Убит был, видимо, еще вчера.
— О Господи, — Резниченко прикинулся потрясенным до глубины души, для чего больших усилий не понадобилось, до сих пор при воспоминании о подвале и звуке взводимого курка его била дрожь. — За что же его?
— Деньги и документы остались при нем, — следователь раскрыл свой чемоданчик. — Вот почему мы так быстро выяснили, кто он такой…
— Но за что же его?
— Сейчас я расскажу, — пообещал Шестов, и при этих его словах Казаков помрачнел. Следователь достал из чемодана белый большой конверт и вытащил оттуда несколько фотографий, держа их пока изображением вниз. — История, мягко говоря, нехорошая. И я, обсуждая ее сейчас с вами, надеюсь, что ни слова из нашего разговора не выйдет за пределы этого кабинета.
— Это и в наших интересах, — буркнул Казаков. — Даже больше чем в ваших.
— Да что, черт побери, там случилось?! — не выдержал Резниченко. — Объясните мне в конце концов!