Стремглав к обрыву

Росснер Джудит

Дэвид что-то сказал о зарплате, и Рода с улыбкой ответила, что работает не из-за денег; ее родители настаивали, чтобы она нашла работу, – боялись, что иначе она проспит все лето.

Она предложила мне помочь убрать посуду, но я отказалась, и мы с Борисом унесли все в кухню. Минуту спустя там появился Мартин и спросил, можно ли подбросить в камин дров. Я попросила Бориса показать ему, как пройти в дровяной сарай. Я решила сразу же вымыть посуду, потому что с самого момента появления этой троицы не переставала думать о том, как Нина и Лотта отнесутся к тому,

что мои друзья – особенно Рода – уютно расположились в доме у камина. Мне не хотелось, чтобы меня застали врасплох. Кроме того, одинаково опасаясь обеих – Лотты, которая могла пожаловаться на меня своим родителям, и Нины, которая могла ее на это подбить, – я решила, что, если им (я всегда воспринимала их как единое целое) вздумается рассказывать моим хозяевам всякие небылицы о моем поведении, я по крайней мере лишу их удовольствия распространяться о полной раковине грязной посуды. Когда я вернулась в гостиную, Бориса там уже не было, а вся троица с довольным видом возлежала на коврике у камина, уставившись на огонь.

– Они что, не могут себе позволить паровое отопление? – спросил Дэвид, как только я вытянулась рядом с ним. Я с облегчением поняла, что камин спас меня от насмешек. Теперь пусть дразнят меня хоть до скончания века – им все равно не удастся стереть из памяти это немое свидетельство преимуществ богатства. Наглядное доказательство того, что мое стремление к деньгам не лишено смысла.

– Паровое отопление для бедных, – ответила я.

– Точно, – протянула Рода. – У богатых камины… и большие медные кастрюли… и керамика… и лужайка с травой, чтобы готовить еду на воздухе… и верховые лошади вместо подержанных «кадиллаков» напрокат…

– Вы только послушайте, – восхищенно заметил Мартин, – прямо целый каталог для богатеньких.

А я внимательно слушала и удивлялась, откуда ей так хорошо все это известно.

– Продолжай, – попросила я, – мне нравится этот перечень.

– М-мм, – пробормотала она, – юбки с ручной вышивкой… тонкое белье… кожаные босоножки… свежие цветы… сушеные грибы… и хороший продолговатый рис… лошади вместо…

– Это уже было.

– Да, черт возьми, – лениво ответила она, не открывая глаз. – Это единственное, что мне по-настоящему нужно. Лошади.

– Любишь ездить верхом?

– Мать советует мне ездить верхом на велосипеде. Не надо платить пять долларов в час. Со смеху помрешь. Нет ничего лучше, чем забраться на коня.

– А если под? – спросил Дэвид. – Я слышал, Екатерина Великая…

Мартин хихикнул.

– Даже в Центральном парке, – все тише продолжала Рода, не обращая на них внимания. – Видели конную полицию? Сами уроды, посмотреть не на что, а держатся по-королевски. Нет, лошади – это класс, лучше, чем тратить деньги на дорогое белье с монограммой. – Она еще что-то бормотала, но разобрать было невозможно. Потом раздалось глубокое размеренное дыхание.

– Как спит, а? – сказал Мартин. – В жизни не видел ничего подобного.

И тут я услышала, что меня зовет Борис и одновременно шум мотора.

– О Боже! – Я оттолкнула Дэвида и вскочила на ноги.

– Ру-у-фь,

мои родители приехали!

– Спасибо, милый, – крикнула я. – Спускайся к нам. – Я повернулась к Мартину и Дэвиду: – Вот это сюрприз! Притворитесь-ка спящими. Надо выиграть время. Только слушайте, что я им буду врать. Чтобы не вляпаться потом.

– Какая приятная неожиданность, – сказала я Борису, когда он спустился в гостиную. – Жаль только, что им не повезло с погодой.

Я взяла его за руку, и мы пошли в кухню и открыли входную дверь в тот самый момент, когда миссис Штамм подошла к дому.

– Здравствуйте, Руфь. Здравствуй, Борис. Похоже, денежные магнаты опять подкупили синоптиков.

– Да, такая жалость, – ответила я. – Здравствуйте, мистер Штамм.

– Здравствуйте, Руфь. Здравствуй, сын. – Он наклонился и ласково прижал к себе Бориса. – Как прошла неделя?

– Здорово, – ответил тот. – Сегодня первый дождливый день.

– Да, – подтвердила я. – Всю неделю погода была чудесная. Мы все много купались.

– И мало занимались, – заметила Хелен Штамм со своей насмешливой улыбкой, которая делала ее еще некрасивее.

– Руфь освоила подачу, – с гордостью сообщил отцу Борис.

– Прекрасно, – заметила его мать. – Она здесь именно для этого.

– По-моему, – сказал мне мистер Штамм, улыбаясь, – все идет просто замечательно. Да-да, замечательно.

– О, – вдруг воскликнул Борис, – знаете…

– Я знаю, что мы устали стоять у кухонной двери с чемоданами в руках, – ответила Хелен Штамм.

– Извини, дорогая.

Мистер Штамм взял у нее вещи, и мы вошли в дом. Борис, сбитый с толку, замолчал.

– Мне кажется, – начала я в прихожей, – Борис хотел вам сообщить, что у нас гости – мои друзья.

– В самом деле? – спросила миссис Штамм. – И где же они?

– В гостиной. Спят. Надеюсь, вы не возражаете. Я обязательно спросила бы разрешения, если бы они меня предупредили.

– Ничего страшного, Руфь, – ответил мистер Штамм, поглядев на жену.

Я благодарно улыбнулась ему.

– Да, разумеется, – сказала она, махнув рукой. – Но сколько их? «Они» звучит не слишком определенно. Двое, пятеро, десять?

– Трое, – сказала я. – Мой брат, наш друг… и девушка, которая работает вместе с братом.

– Брат? Забавно. Что-то не помню, чтобы вы упоминали о брате.

Я ехидно улыбнулась:

– Обязательно упомянула бы, если бы вы меня спросили.

Мистер Штамм кашлянул. Борис взглянул на меня и улыбнулся, как всегда не понимая, что мы в очередной раз обменялись колкостями.

– Справедливо, – деловито заметила миссис Штамм. – Ну, так где же ваши спящие красавицы? В гостиной, говорите?

Не дожидаясь ответа, она прошла в гостиную и, остановившись у ковра, принялась разглядывать их по очереди.

– Должна признать, Руфь, – пробормотала она, глядя на Дэвида, – ваши родители произвели на свет красивых детей.

Я поблагодарила, не уточнив, что Дэвид не мой брат.

– Полагаю, – продолжала она, все еще не отрывая глаз от Дэвида, – вы не можете мне сказать, где моя дочь.