Стремление к совершенству
Шрифт:
Карета остановилась. Лакей, спрыгнув с козел, открыл дверцу и сказал:
— Кучер говорит, дальше не проехать, мадемуазель, там все перекопано.
— Тогда ждите меня здесь, — велела Дарсия.
Она вышла из кареты и, пройдя вперед, убедилась, что через канавы, прорытые для укладки дренажных труб, никакая карета, конечно же, проехать не может.
У парадной двери она на минуту остановилась, изумленно разглядывая дом. Ее поразили не только башни, но и необычная для Англии форма крыши, увенчанная лесом высоких кровель, шпилей, каминных
Заинтригованная и взволнованная, она поднялась по ступенькам. Дверь была открыта, и Дарсия вошла в дом.
Она очутилась в овальном холле. Пол был покрыт цветными мраморными плитами, уложенными замысловатым узором. Судя по всему, их недавно закончили класть.
Дарсия повернула налево и, пройдя по галерее, выходящей окнами на фасад дома, оказалась у небольшой квадратной комнаты. В центре ее стоял простой деревянный стол. На столе были разложены чертежи, а над ними склонился человек.
Он стоял к Дарсии боком, по атлетической грации фигуры и тонкому изящному профилю она узнала графа.
Должно быть, он почувствовал чье-то присутствие, потому что, не отрывая взгляда от чертежей, спросил:
— Что вы думаете об этой комнате? В плане у вас ничего не отмечено.
«Значит, он еще не знает, как отделать комнату, — подумала Дарсия. — Это судьба… Или удача, никогда не изменявшая отцу в его делах, сопутствует и мне тоже?»
Могла ли она представить себе, выезжая из Лондона, что обнаружит панели самого Ришелье в Летти-Грин и они окажутся столь подходящими для дома, который возводит граф?
Не дождавшись ответа, граф поднял голову, и увидел ее.
Не скрывая удивления, он произнес:
— Простите, я думал, что это мой архитектор. Дарсия медленно подошла к нему. Собираясь в эту поездку, она специально не
стала надевать ни одно из новых роскошных и ярких платьев, купленных в Париже. Несмотря на протесты и негодование горничной, она настояла, чтобы ей приготовили какое-нибудь из тех простеньких муслиновых платьев, которые она носила еще в пансионе. В нем она выглядела очаровательно, может быть, потому, что его простота подчеркивала ее собственную привлекательность.
— Пожалуйста, извините меня… милорд, — произнесла она тихим, нерешительным голосом. — Но я привезла с собой… то, что я думаю, может заинтересовать вас.
Граф удивленно поднял брови, потом сказал:
— В данный момент меня интересует лишь то, что имеет отношение к моему дому.
— Я так и думала, — кивнула Дарсия. — То, что я хотела бы вам предложить… мне кажется, можно использовать для оформления той комнаты, где мы сейчас находимся.
Ей показалось, что во взгляде графа мелькнул скептицизм, словно ему уже до смерти надоели толпы докучливых торговцев, предлагающих купить то одно, то другое.
— Разумеется, —
— Панели? — переспросил граф. — Вы имеете в виду французские ламбри?
— Милорд, я могу вам предложить резные панели, которые некогда украшали дворец Ришелье в Париже.
Граф пристально посмотрел на нее и недоверчиво спросил:
— — Неужели это возможно? — Неожиданная улыбка преобразила его лицо. — Наверное, я сплю, а вы мне снитесь. Ведь я больше недели терзаюсь раздумьями, что же мне делать с этой комнатой, а теперь я точно знаю, что здесь должны быть панели, и причем непременно французские.
— Я захватила с собой небольшую панель в качестве образца. Она в карете, милорд.
Граф направился к двери, ведущей в соседнюю комнату, и Дарсия услышала, как он кому-то сказал:
— Надо забрать резную панель из кареты у дома и принести ее сюда.
Послышался гулкий звук шагов по незастеленному полу, и граф вернулся.
— Мне следовало бы предложить вам сесть, но, как видите, у нас пока прискорбная нехватка стульев.
— Можно взглянуть на ваши чертежи? — попросила Дарсия. — Позвольте заметить, что у вас самый красивый дом из тех, что я когда-нибудь видела за пределами Франции.
— А вы бывали во Франции?
— Да. На меня произвели огромное впечатление замки Вале и Турин.
— Тогда вы обнаружите здесь кое-какие их черты.
— Я уже обнаружила, — кивнула Дарсия.
— Эти замки показались мне настолько прекрасными, что еще тогда я подумал: если когда-нибудь буду строить собственный дом, в нем обязательно найдет отражение все, что волновало и воодушевляло меня в них.
Он коротко рассмеялся.
— Все вокруг твердили мне, что я совершаю ошибку, но ваши слова подтверждают мою правоту.
— Ну конечно же, вы правы! — с воодушевлением подтвердила Дарсия. — В наше время люди редко осмеливаются делать то, что нравится им, а не подчиняться общему мнению.
Граф явно был польщен тем, что она сказала, но глаза его были по-прежнему прикованы к чертежам, лежащим на столе. Один из них воспроизводил внешний вид дома, и, как заметила Дарсия, он в точности воплощался в жизнь. Чертеж внутренней планировки дома был испещрен многочисленными пометками, касающимися расстановки мебели, предполагаемого цвета стен и прочего в таком же духе.
Она нашла на чертеже комнату, где они сейчас находились. Она обозначалась как «комната для завтрака», а галерея, по которой она шла сюда, называлась «восточной галереей».
— Когда вы вошли, я как раз пытался определить, в какой цвет красить стены и какие картины лучше бы здесь повесить, — сказал граф и провел ладонью по плану. — Но эта комната слишком мала, чтобы вешать в ней какие-нибудь картины, а мне не хотелось бы оставлять стены голыми. И тут как раз появились вы!