Стрингер. Летописец отчуждения
Шрифт:
Дальше все происходило очень быстро и одновременно очень медленно. Так бывает.
Перед глазами у Вика пролетали только кадры, тело работало рефлексивно. Зрачки считывали картинку. Мозг удивлялся, сжимался от страха, кричал, бился в истерике. Тело существовало в параллельном измерении, не обращая на мозг никакого внимания. И слава богу.
Из норы к журналисту подполз полутораметровый белый червь.
Ноги начали движение.
Журналист наклонился, направив на него камеру.
Палец щелкнул предохранителем.
Червь атаковал.
Прицел по стволу, мушка на белом извивающемся
Набитая зубами пасть в ботинок.
Одиночный. Мимо.
Журналист вскрикнул.
Одиночный. Мимо.
Поскользнулся.
Одиночный. Мимо. Да чтоб тебя!…
Упал.
Одиночный. Есть.
Визг.
Взгляд под ноги.
Движение. Справа. Слева. Впереди. Ото всюду.
Очередь.
Еще один на плече у журналиста.
Каблук во что-то мягкое.
– Бежим!!!
– услышал Вик свой же истеричный крик. Со стороны голос не узнать. Странно.
А дальше накатило. В виски глухо ударило. Щеки загорелись. Адреналин.
Журналист почти встал. На грудь запрыгнул еще один. Вик смел его прикладом. Рванул за плечи. Пихнул вперед. В ногу вонзились зубы. Очередь. Безумный бег. Очередь. Пустой магазин. Блоки, плиты, трухлявое бревно, снова блоки, стена амбара, еще «электра» и черви. Всюду черви. Мелкие, пищащие. Из всех щелей.
Агрокомплекс напоминал голову медузы-горгоны. Твари застелили все своим копошащимся белым ковром. Вик даже не пытался осмыслить, были ли они щупальцами огромного монстра, затаившегося под тугими пластами земли или миллионами отдельных организмов. Они бежали, словно по засаженному живым кустарником полю, продираясь сквозь окружающее месиво из продолговатых мягких тел. На острых зубах оставались ошметки камуфляжа и их кровь. Целая кровавая тропа.
Промасленные бочки бензоколонки приближались слишком медленно. Вик зацепил их взглядом и не отпускал, впечатал в голову. Во что бы то ни стало добежать. Плевать на все. Шаг за шагом. Боль, страх - все в стороне. Только бочки и спина журналиста. «Может его слегка подтолкнуть?» - выплыло на самой грани сознания, - «Он сам будет виноват. Сам! И никаких проблем».
В глубине души Вик давно понял, что Смертин его утопит. Это крест над могилой. Бомба на взводе. Рядом с таким топтать Зону нельзя. Она не прощает ошибок, в том числе и в выборе напарника. Вик никого не выбирал. Все сложилось само. Жребий брошен. Но он не должен никого спасать! Это не его забота!
Вик всегда жил по законам сообщества. Конечно, он этого не понимал. Как и все люди, Вик интуитивно старался приспособиться. Что он вкладывал в понятие жизнь? Базовые ценности любого человека, ограненные и подогнанные провинциальным происхождением. Деньги, статус, уважение. Это нормально. Общество не прощает белых ворон, особенно в глубинке. Он не чурался брать примеры с других, сам часто указывал пальцем, как надо жить. Он знал точно, что тот делает как надо, а другой - дурак и простофиля. Пробивался сам. Долго работал водилой, чем очень гордился, частенько хорохорясь в кухонных разговорах. Мол, все у меня есть, все меня устраивает.
«Камазы», суровые ребята, кожаные куртки, придорожные шлюхи. Романтика быта. Как у всех. Жизнь шла своим чередом и надломила. Контора зачахла, казенную машину забрали, семья так и не сложилась. Да и в Зону он попал под прессом все тех же штампов. Деньги в этом мире решают все. В провинции - тем более. Нет «зелени» - ты несостоявшийся лох. Любой мажористый сопляк плюнет тебе в лицо прямо на улице. Это если ты будешь работать в охране или парковать блатные тачки у казино. А возьмут ли? Места прописаны на год. В его возрасте других вариантов не было. Либо сохранить авторитет, подняться, либо опуститься на самое дно, затопив остаток жизни дешевым спиртом. Времени оставалось мало. Дальнобойщики - лихие люди, привычные к скорости и опасности. Вик выбрал Зону.
Только она его никак не хотела выбирать.
Этот журналюга-анархист появился среди осколков его жизни так не к стати. Пирог погиб, Бешеный - тоже. Бешеный был так, треплом. Везучим, правда. Гонору до одурения и ребяческая удаль. Долго не протянул бы. А вот Пирог - матерый мужичина. Он всегда был авторитетом, вел команду. Вику с ним работать нравилось. Журналист - вне всех определений. Но глаза. Сильный взгляд, харизматичный. Этот любой бункер пробьет, всю душу вытрясет, только Зоны не знает, и узнавать не хочет. Играет по своим неведомым правилам. Не как все сталкеры. Так не положено. Других вариантов нет. Ничего у него не выйдет. Она не простит…
И все- таки он боялся остаться один.
«Дойдем до Кукиша и брошу, а если что не так - пристрелю», - решил для себя раз и навсегда Вик.
Где- то в груди глухо поскрипывали шестеренки такого странного механизма, как совесть. По нашему времени -роскошь. Вик всегда пытался их раздавить, но окончательно так и не получилось.
Они влетели на автозаправку тяжело, на последних силах. Здесь, скорее всего, находилась граница колонии. Вик обернулся. Норы пусты. Твари исчезли вмиг, будто их и не было. Пружина капкана вновь натянулась в ожидании новых жертв. Агрокомплекс притих. Ветер все также трепал стебли чахлой травы и метался по пустынным амбарам.
Журналист, задыхаясь, повис на шлакбауме. Сталкер, привалился к обшарпанной стене КПП. Он растерянно посмотрел на разодранные боты и кровоточащие голени. Штаны до колен подраны.
– Антидот вколи, - сипло выдохнул Вик, попытался снять берцы. Вскрикнул, скривился, грубо выругался. Журналист сполз в пыль, забрызгивая грунтовку кровью, - Жив ты там или как? Не молчи, бля!
Какой же везучий этот корреспондент. Помахал смерти ручкой и сам не понял.
– Что это?
– простонал Смертин.
– А разница есть? Зона это… Синий в ляжку, сдохнешь ведь… - Вик повернулся к Алексею и увидел камеру, - Сука. Так ты ее и не бросил.
– Пошел ты…
Боль пришла не сразу. Она пробивалась слабыми ударами, переходящими в грохот. Сталкер распотрошил аптечку:
– Вот это еще попробуй, - бросил он пластиковый контейнер, - Обезболивающее.
– У меня есть.
– Ну и гуляй.
Кто был виноват, что они так глупо попали? Он сам? Журналист? У Вика не было ответа. Он не хотел даже думать, что удача от него отвернулась. В сталкерской братии частенько ходили байки, что некоторых Зона начинает отторгать. В конце-концов они живы. Причем оба.