Стриптиз
Шрифт:
Затем, когда уже и склады набиты — добавление разнообразия. Гребневый орнамент, ромашка налепленная…
Другая — обратная. Для «предметов роскоши». Сначала масса разновидностей малыми сериями. «Как пойдёт». Потом — тиражирование наиболее успешного варианта.
Понятно, что меня больше волновала первая группа. Обеспечить необходимый минимум для «моих людей» я считал своим долгом. Да и индустриальный подход в этом поле более эффективен. Остальное… Оказалось — достаточно не запрещать. Чувство прекрасного, стремление к разнообразию,
Каждый новый продукт вызывал во мне интерес, желание понять в подробностях — как это сделано, где тут «фигурный болт». Но общение с мастерами, как бы этого ни хотелось, занимало всё меньше моего времени.
Всё больше я видел, слышал, разговаривал с начальниками. С управленцами, менеджерами, организаторами и координаторами. Это — несколько другие люди.
Когда тот же Хоц, которого я поставил начальником лесопилок, отвечал:
— Понял. Сделаю.
Я понимал: может быть, он понял. Но он — точно не сделает. Сделают другие. Работники, подчинённые. Если он им объяснит, если они поймут. Если он их организует, обеспечит, проконтролирует.
Так возникала ещё одна «степень свободы», «точка люфта».
Раньше я мог сделать вещь своими руками. Потом — чужими руками. Теперь — чужими глазами, ушами, языками… Чужими мозгами. Приходилось меняться.
Вновь и вновь одёргивал себя, повторял царя Соломона:
«Кто дает ответ не выслушав, тот глуп, и стыд ему».
«Выслушивание» превращалось в моё основное времяпрепровождение. Часами. Мой внутренний «прыгатель» рвался «на волю, в пампасы». Но нужно было слушать.
Отчасти помогал тот стиль, который я вбивал ещё со времён Пердуновки. Стиль изложения, совершенно не свойственный «Святой Руси». Среди приходящих ко мне было немало людей умных. Но то, как они излагали свои мысли… Факеншит! Невыносимо!
Мои «сироты» делали это в три-пять-десять раз быстрее. Короче, содержательнее, исчерпывающе.
Естественно, мне было удобнее продвигать моих, ставить их начальниками, выслушивать их рапорты. Новосёлы обижались. Но перейти к чёткому, краткому стилю изложения — не могли. Оказывались «в няньках», в «пестунах» при моих юных «начальниках».
Мало быть «умным». Надо ещё быть «правильно коммуникативным». Ещё — выносливым. Потому что я — «мышь белая, генномодифицированная» — сплю четыре-пять часов. И остальным — дрыхнуть не даю. И — честным. Разбираться в чужих полуправдах, неточностях и недомолвках… У меня нет на это времени.
Две вещи я просто вбил в себя — исполнять каждый день вне зависимости от загрузки.
Час в день — физкультура. В разных вариантах. От общей разминки до конного боя. Со всеми остановками. Мастером-шашечником, который шашкой в прыжке побриться может — мне не стать. Но приличный минимум — необходим.
Ещё час ежедневно — общение с молодёжью. Снова — в разных вариантах. «Своих сирот» — всех знал в лицо. Одно моё присутствие на уроках — повышало дисциплину, усиливало восприятие материала.
Мы с Трифой потихоньку улучшали методику. Например, от чисто буквенного — аз, буки, веди — перешли к слоговому. Это сразу подняло скорость обучения чтению. Пробовали методы воспитания «коллективного разума» — навыки работы в команде при решении интеллектуальных задач дают впечатляющие результаты. Под присланного мне муллу-алкаша организовали группу по изучению Корана, арабского и булгарского языков. Фрица заставил, помимо основ архитектуры, вести курс немецкого.
Русский язык… О-ох…
Я уже говорил о различиях между северным («Новгородским») и южным («Киевским») диалектами. Они видны и на письме. Но в Новгородской (одной!) земле есть различия между группами диалектов собственно новгородскими (северо-восточными) и псковскими (юго-западными). Три, как минимум, волны славянских переселенцев (только в до-Рюриковые времена) из разных регионов Европы — принесли свои говоры. Поверх этого прошли уже, как минимум, три волны разных «варягов». Картинка говоров «пятнистая» вплоть до деревень. И очень устойчивая — сохранится до 19–20 веков.
Ещё: есть «письменный этикет». К примеру, сейчас в начале текста ставят знак креста — «+». Позже будут писать словом — «поклон». Сейчас замужняя женщина сочиняя грамотку, пишет типа «от Янки и Селяты», указывая мужа на втором месте. Парой столетий позже в такой же ситуации — имя мужа будет обязательно идти первым. А ещё есть «ер» и «ерь», есть манера писать без разделения пробелами на слова. На русском языке первая книга с пробелами — «Апостол» 16 века. А в рукописном тексте — ещё на век позже.
Здесь, в восточном уголке Залесья, где смешиваются кривическо-словенские выходцы с вятско-северянскими, где к литовским и повсеместным, и весьма разным, угро-финским языкам добавляются ещё и тюркские включения… Русский язык, единый для всех разно-говорящих, приходится буквально конструировать. Схоже с эсперанто или ивритом.
И постоянно контролировать себя: нельзя подцепить, использовать словечко, ударение из «не-канона». Иначе скажут:
— Воевода так говорит. Значит — так правильно.
Про ударения… Русский язык 12 века в этой части куда проще языка 21 века. Здесь всех правил — в два шага. Морфемы — само-ударные, право-ударные и минусовые. Соответственно, ударение переносится на предлог. Ежели, конечно, есть таковой.
«З'a ногу», а не «за ног'y». Только так и повсеместно. Частушка по теме:
«Я стою на берегу Не могу поднять ног'y Не ног'y, а н'oгу А всё равно не м'oгу».Это надо знать. Хуже — постоянно помнить и применять.