Стриптиз
Шрифт:
— А хабар? Его ж по лесу не потянешь!
— О! Уже и добычи захотел?
У ребёнка — рефлекс глотательный, у «племенника» — воина племени — рефлекс хватательный.
— И это правильно. Выйти в нужное место, подобраться — через лес. А уходить — степью. С хабаром, скотом и полоном.
— Дык! Они ж прискочат! Они ж-то с других кошей прилетят! Всю-то степь снегом коню по брюхо — не завалит!
Не дошло. Я говорю о нескольких отрядах, Самород пока представляет только один — против коша обидчиков.
— Экий
Я внимательно оглядел завороженных слушателей. Медленно провёл над коленом рукой с растопыренными пальцами. И резко сжал кулак. Они вздрогнули. Образ тихо раздельно идущих через чащобы отрядов, их внезапное, синхронное нападение, объединение, победа… И захваченная, зажатая в кулаке добыча… Запомнилось.
— Сможем — ответки не будет. Их останется мало. Мстить — не посмеют. По другим ордам разбегутся. Думайте.
Я оставил их, ошалело переглядывающихся. С всхлипом от полноты чувств вздохнувшего — Вечкензу, почёсывавшего затылок — Саморода.
На следующий день, когда они уже немного освоились с кругом предложенных идей, повторили уже спокойнее. С кучей вопросов:
— А как сказать людям?
— Никак. Пока глубокие снега в Степи не легли, всякая новость идёт со скоростью скачущего коня. Обеспечение секретности — безусловно.
— А сколько надо воинов?
— В орде — 30 тысяч голов, 70 кошей. Половина — встаёт у леса. В коше — сотни четыре. Но мужчин мало. Пацанва. Не 70–80, как должно быть, а 50–60 бойцов. Значит в отряде, нападающем из засады, должна быть… сотня. Иначе кипчаки мордву… замордуют. Потом батыры-победители сядут на коней и поедут выручать соседей. И это уже катастрофа. Потому что лесовики в степи против конницы…
Так, про это мы уже…
— Итого, с учётом маразмов и несуразностей… нужно тысяч пять. Осилите?
Напомню: эрзя может выставить, при тотальной мобилизации, восемь-десять тысяч боеспособных людей. Отцы ешей, бобыли, юноши.
Поговорили о проводниках из мокши и шокши. Лес этот, и вправду, непроходим. Даже для эрзя. Но если с проводниками из местных… Мои новые тамошние «завязки», дружественное влияние Живчика, мои товары и богатые подарки…
Привлечение воинов из других племён, снаряжение и припасы, пути подхода и отхода, условные знаки и проверка готовности…
И снова: как обеспечить секретность, синхронность, внезапность… и как «вытащить кулак из кувшина с кашей».
— А уходить как? С южных-то кошей прискочут следом.
— Вот именно — «следом». По следу отрядов. Возвращаться — через лес. В одном удобном месте. «Удобном» — чтобы степняки туда вошли, «удобном» — чтобы их там положить. Чтобы их — «не было».
Не надо иллюзий — это авантюра. Орда разворачивает кочевья на триста-четыреста вёрст вдоль леса. Обеспечить секретность и синхронность… при здешних средствах коммуникаций…
Есть «смягчающие обстоятельства»: у племенных командиров свои преимущества — они не «хрены с бугра толпами». Они понимают друг друга лучше, чем командиры регулярной армии. Взаимодействие более обеспечивается не текущим, сиюминутным общением:
— Ландыш, Ландыш, ответьте Первому
а общностью предыдущего опыта совместной, сходной жизни.
— А куда это он пошёл? А я знаю — куда!
Командиры племенных ополчений очень хорошо знают своих людей. А привлечение мокши — даст уникальное знание местности, будущего ТВД во всех, вплоть до мельчайших, подробностях.
Ещё: задачи ведения согласованных боевых действий на таком пространстве — в племенах не ставятся. Такого не бывало! В мордве. Но ведь и у кыпчаков — тоже! «Наши поганые» не умеют так нападать. Можно попытаться научить. «Ихние поганые» — не умеют так оборонятся и контратаковать. И учиться им придётся самим, в ходе боевых действий.
Ещё: племенное мышление. «Мы люди — они нет». Перебежчики в такой ситуации — редкость. «Разговорчивый язык» — аналогично. Какой смысл выдавать свои секреты вожаку волчьей стаи? Всё равно сожрут — волки же. А просто болью… Для «белого индейца» исполнить «песню победителя» у пыточного столба среди врагов — редкая честь.
…
Вернувшийся после смерти отца в родной Пичаев городок, уничтожив мачеху, её детей и сторонников, что обеспечило минимальное прокормление «своих», Вечкенза надувал щёки, делал загадочное лицо и звал всех на войну. Неизвестно с кем.
— Так не делается! Я не пойду неизвестно куда!
— Ты не веришь инязору? — Твоя забота. Мы все — вольные люди. Не ходи. Но когда мы будем делить добычу… Конечно, ты получишь свой долг. Если останется.
Слухи ходили…! Мне 8 раз донесли, что эрзя вот-вот, вот буквально в это воскресенье — явятся к Всеволжску с многотысячным войском. Князь Юрий Владимирович Муромский (Живчик) присылал человека: не слыхал ли я — с чего это мордва и мурома в поход на Муром собралась? Даже в Булгаре интересовались:
— Эти придурки-язычники так на нас обиделись, что воевать собрались? Мир с ними со всеми.
Пичай не потянул бы такого похода. Но Вечкенза не знал, что это невозможно! У него не было другого выхода, и он делал. Не только потому, что страстно желал. Он не мог остановиться — его бы съели сразу.
«Кто скачет верхом на тигре — очень боится с него слезть» — китайская зоологическая мудрость.
Вечкенза — не китаец, но тоже — не слезал.
Ему оставалось только обещать светлое будущее: