Стриптиз
Шрифт:
— Ты — не княгиня, ты — не рюриковна. Ты — курва. Ты ушла к Башкорду своей волей. Не спросив ни отца с матерью, ни братьев, ни родню мужа покойного, в дом которого ты вошла. Ты бросила сына, ты бросила род Рюрика, ты оставила родину, ты предала веру. Даже крест сняла. Чтобы понравиться своему… козлу. Ты — бесчестная и безродная дрянь. Изменница. Изгойница. Подстилка в юрте. Кусок пока живой падали с глазами. По делам твоим — с тобой и будет.
Ей заткнули кляп и завернули в тулуп. У меня начали прорисовываться намётки будущего боя, в котором эта… ханум-княгиня должна была сыграть свою роль.
Её
Становище хана размещалось в середине дуги у южной опушки леса. Воинов там оказалось мало, потому что хан с нукерами и слугами ушёл на юг — проверять кочевья, раскиданные по притокам. Его ожидали через несколько дней, но он мог явится быстрее — гонцов к нему успели послать.
Девка была… ничего. И явно напрашивалась. Но… не знаю у кого как, а мне вот это предбоевое состояние, напряжение всех эмоциональных сил, ожидание неизвестности, возможно — смерти… Я, конечно, законченный лесбиян. В смысле — люблю женщин. Но чисто мужские забавы, особенно с привкусом собственной погибели — занимают меня более.
Стремление всё предусмотреть, расставить отряды, поддержать людей, наказать трусов…
Ждать. Терпеть. Прислушиваться. Готовиться…
Извини, красавица, не до тебя.
Земляничный ручей находился ближе к восточному краю дуги становищ. На третий день оттуда, с восточного края, пришёл последний отряд. Оставались дальние отряды с западной стороны.
Ждём. Терпим. Готовимся.
У нас оказалось довольно много кыпчакских коней с упряжью, и мы попытались сформировать из мордвы конную полусотню.
А из кого?! Ни один из здешних народов, включая пришедших со мной литвинов и нурманов, наездниками не являются.
Как прикалывались греки, когда Святослав-Барс в Доростоле заставил свою дружину на конях биться — известно. С тех пор на «Святой Руси» выучка у гридней изменилась. Но здесь-то — нет!
Мои… Я видел чего стоило Ивашке, Чарджи и Салману выучить моих людей конному бою. Марш был долгий, тяжёлый. Моих… поберегу. А вот из местных что-то…
Глупость, конечно. Что ничего приличного не получится — сразу было понятно. Но людей развлекало. И тех, кто на коня влезал, и тех, кто со стороны смотрел.
Наездники из них… Чингачгука в галопе представляете? «Матросы на зебрах»… Лесовики — отличаются. Отсутствием тельняшек.
Полста красномордых от ветра здоровых бородатых мужиков от всей души молотят маленьких трофейных кипчакских тарпанов под брюхо своими фирменными восьмиугольными лаптями и дико вопят, размахивая топорами… Страшное зрелище. Половцы увидели и ускакали. Вот этот, последний отряд с востока, и смог пройти.
На шестой день пришёл Вечкенза. С красными пятнами на отмороженном, посечённом степным ветром, лице. Он шёл с западного края фронта атаки. Две сотни вёрст непрерывного форсированного марша. Днём и ночью. По снегу, на ветру и холоде. Ожидая атак противника, убегая и отражая их. Собирая отставших от других отрядов, добивая уцелевших врагов, добивая раненых своих, отбиваясь от яростных наскоков взбешённых батыров и джигитов.
Глубокий снег помогал лесовикам. Но не везде в степи лежали сугробы. Хабар и полон пришлось бросать. Пленных резали и раскладывали на дороге. Мужчинам отрезали половые органы и вкладывали в рты. Женщинам — вспарывали животы и отрезали груди. Всем — вырезали языки, выкалывали глаза, перебивали голени, суставы…
Племенная, народная война. «Мы — люди, вы — скоты».
— Пусть повозятся со своей полудохлой падалью. Не такими шустрыми будут.
В племенах пленников ставят к пыточному столбу. Здесь проще, без изысков — походные условия.
Вой преследователей показывал, что они нашли очередную порцию покойников. Ярость мстителей затмевала разум, а Самород подбирал удобные места для боя. Где кипчаки, потеряв очередной десяток-другой воинов — откатывались.
Вечкенза был измотан, был вне себя. Он кидался на людей, во время марша сам убил пару вождей, которые рискнули не исполнить его приказы. Люди говорили, что в него вселился злой дух.
Но он вывел остатки ещё 8 отрядов. Остальные — погибли или повернули в леса. Последний отряд, догонявший толпу, ведомую Вечкензой, был в тот же день около полудня вырублен у нас на глазах.
Уже внутри южной половины «песочных часов» остатки сотни мордовцев, гонящих небольшую, голов в 10 кучку полона, и стадо скота голов в 30, была атакована конной полусотней половцев. Всё произошло в четверть часа — наша мордовская кавалерия только собраться успела.
Кипчаки догнали мордву, расстреляли из луков, добили саблями. Забрали полон и скот и ушли. Ни внятных попыток организовать оборону, ни, хотя бы быстрого организованного бегства со стороны мордвы — не было.
Единственный, доскакавший до нас парнишка, плакал, глядя на кровавые пятна, на тёмные кучи покойников на снегу. Да так и уснул. На полуслове, со слезами на глазах. Не доскакал бы до нас — захрапел бы там, в поле. Хоть бы и перед атакующими половцами.
Похоже на начало битвы на Марне: немцы, после Приграничного сражения двигались столь быстро, настолько были вымотаны, что почти все немецкие солдаты, взятые в плен французами в первые дни сентября 1914 года — взяты спящими.
Узнав о том, что у нас в плену находится пресловутая «русская жена» Башкорда, Вечкенза выхватил саблю и кинулся к ней, с дикими воплями и пеной на губах. Хорошо, что Самород сумел его перехватить. Потом парень плакал на груди своего телохранителя, а я пытался дать подошедшим воинам возможность качественного отдыха. Есть и спать в тепле.
Картинка вырисовывалась скверная. Из почти пяти тысяч эрзя, пошедших в поход, к Земляничному ручью вышло чуть больше двух с половиной. Вместе с тремя сотнями черемисов, сотней Кастуся, нурманами Сигурда и моей сотней, вместе с несколькими небольшими группами эрзя, мокши, шокши, муромы, пришедшими не из степи с юга, а из леса и лесостепи с запада, мы набирали чуть больше трёх тысяч бойцов.
У Башкорда изначально было четыре-пять тысяч воинов. В условиях разгрома их зимовий, на коней сядут не только взрослые мужчины, но и старики и дети. Какой-то вариант мобилизации Дмитрия Донского: «на два года раньше, на три года позже». Даже если эрзя и вправду уничтожили половину орды, в чём я, судя по рассказам участников, сильно сомневаюсь, Башкорд соберёт от двух до четырёх тысяч всадников.