Строители Млечного Пути
Шрифт:
Дети загалдели, наперебой задавая вопросы. Их глаза горели – ведь пред ними предстал настоящий герой, метавший бутылки с горючей смесью в проклятых полицейских защитников прогнившего прошмуркальского режима!
А мы тихонько отошли в сторону, переводя дыхание. У меня было тревожно на душе. Только что мы чуть не были раздавлены свинопотамом. Выжили, обошлось без потерь. Но почему-то тревога только нарастала. Я огляделся.
Жизнеслав, наконец, ожил, и теперь его колотила нервная дрожь.
– Господи, я видел только что свою смерть! И она была с хоботом
Он помахал дрожащей рукой, к нам подскочил разносчик, у которого на шее висела коробку с соками и бутербродами. Депутат взял ордынскую сладкую газировку «Мола-Шмола» и жадно осушил пластиковую литровую бутылку. А потом нервно захохотал:
– Смерть с хоботом. Ну, надо же!
Голова у меня шла ходуном после ментального энерговыброса, так что я прислонился к транспаранту «Свободная Шизада – да, да, да!» Постепенно я приходил в себя, перед глазами прояснялось. Но тревога никуда не уходила.
– А свинопотамы часто бросаются на людей? – спросил я.
– Взбесить свинопотама – это надо было очень сильно постараться, - покачал головой Жизнеслав.
– Это страшно ленивые животные. И непробиваемо смирные, если их кормят. А кормят их тут неплохо – столько жира наесть.
– Да, - прикинул Абдулкарим.
– Килограмм семьсот. Не меньше.
– Так за каким чёртом он бросился на нас?! – воскликнул я.
– Его же не спросишь, - Жизнеслав подкинул вверх опустевшую пластиковую бутылку и отправил её точным ударом ноги в сторону кучи мусора, окаймлявшей площадь как горный хребет.
– Сколько же грязи. Здесь будет город-хлев, - переиначил Абдулкарим название древнесоветского поэта Маяковского.
– Вот что, - с твёрдой уверенностью произнёс я. – Свинопотам не просто так бросился на нас.
– А как? – не выдержав, засмеялся Абдулкарим. – За деньги?
– Насколько я знаю, у Орды должны быть на вооружении гипноизлучатели.
– Есть такие, - кивнул Жизнеслав.
– Вот этим гипноизлучателем и ударили свинопотама, задав ему импульс и цель – мы трое.
– Это значит… - начал Абдулкарим.
– Значит, ордынцы здесь, - я вновь огляделся окрест себя.
Сформировав перед глазами квантовую оптическую линзу, я увеличил изображение. И тут меня как током ударило. Я различил и узнал человека, свернувшего в переулок и быстро удаляющегося. Это был тип с насыщенно-фиолетовым лицом.
– Нужно уходить отсюда, – встревожился Жизнеслав. – Мы тут как под обстрелом.
Не разводя дискуссий, мы тут же направились к машине. Но было поздно.
Из переулка вывалила толпа людей в расписных национальных сорочках, с битами, ломами и даже боевыми топориками. Явственно ощущалась упругая агрессия, которую эта ватага гнала перед собой. Дорогу к нашему внедорожнику они отрезали.
Придётся пока не поздно двигать в переулок направо.
– Туда! – махнул я рукой. – Быстрее!
Но тут из того самого переулка вывалила ещё одна шайка, числом поменьше, но выглядевшая куда агрессивнее. Патриархальные
– Сельская новь!
– простонал Жизнеслав. – Это психованные убийцы!
Две группы обступили нас и остановились.
– Шмуркали. На святом месте! – заколотив себя ладонью в грудь, от толпы сельской нови выступил вперёд обезьяноподобный головорез, алчно разглядывая нас, как свою законную добычу. – Ну, вот и жертва на алтарь народного гнева! Так, братцы?!
– Вестимо!
Кольцо начало сжиматься.
Я посмотрел на камень на браслете и с огорчением отметил, что защитная система так и не работает. И отбиться от толпы не получится, даже используя резервную активацию организма. Если мы и сможем сами убежать, то Жизнеслава точно не вытащим. А оставить товарища на растерзание – для человека, воспитанного в рамках гуманистической парадигмы это просто немыслимо. Значит, нам предстояло героически погибнуть.
– Лучше бы нас свинопотам растоптал, - вздохнул Абдулкарим, сжимая и разжимая кулаки.
Я уже намеревался перейти в боевой режим, чтобы дорого продать свою жизнь. И тут Жизнеслав, на которого неожиданно снизошло вселенское спокойствие, выступил вперёд и властно крикнул:
– А ну стоять, окаянные!
На миг повисло гробовое молчание. И десятки пар глаз уставились на него.
Жизнеслав небрежно сбросил капюшон…
***
Я взлетел вверх и плавно приземлился. Ещё раз. И ещё.
Нас не били. Нам не отрезали головы. Нас качали, подбрасывая и ловя, с приветственными криками и восторженными повизгиваниями.
Переход от ярости к обожанию был мгновенным. Стоило только Жизнеславу продемонстрировать своё лицо и обозвать толпу мерзкими шмуркальскими подпевалами, как людей будто подменили. Главарь-новик, видимо не слишком довольный таким раскладом, злобно воскликнул:
– А почему с просветлённым классиком ходят чуть ли не в обнимку какие-то розовощёкие, от которых за версту разит Лирой?
– А ты против того, чтобы розовощёкие с восторгом приникли к мудрости нашей традиции, нечестивец?! Шмуркаль раскаявшийся – это образцовый шизианин! – снисходительно изрёк Жизнеслав, вызвав продолжительные и бурные аплодисменты.
Потом нас начали качать. Потом водили по площади, демонстрируя достижения в борьбе с шмуркалями. Все заборы и стены на площади были исписаны лозунгами. И изрисованы кукишами – это такой исторический символ Древней Шизады. Согласно официальной точке зрения, их находили на подводных раскопках легендарных городов в центре океана, в захоронениях протошизианских вождей. Правда, предъявить древние артефакты или хотя бы их фотографии пока никто не удосужился, что позволило недоброжелателям распространять зловредные слухи, якобы кукиш был привнесён соседями Шизады двести лет назад в знак глумления и издевательства.