Строптивая герцогиня
Шрифт:
Сбежать не раздумывая — вот что она должна сделать.
— Вы сказали — только один поцелуй?
— Только один поцелуй в счет долга. Но он не доставит мне удовольствия, если вы будете чувствовать себя обязанной насчет остального.
— Но насчет остального мы не договаривались. — Она попыталась произнести свои слова категоричным тоном, но получилось жалкое подобие. Голос дрожал и не слушался.
— Если вы настаиваете, то пусть так и будет. Ограничимся поцелуем. Я не собираюсь заставлять вас.
Эйдриан отошел от стула и подошел к ней, теперь их разделяло всего несколько дюймов. Мужское обаяние, исходившее от него, действовало настолько сильно, что она буквально приросла к стене. Ему мгновенно удалось пробудить в ней примитивный отклик, как он и планировал. Чувственная истома разлилась по всему ее телу.
Эйдриан осторожно взял ее за плечи, поглаживая их с настоятельной, возрастающей силой. Она задрожала от теплого давления искусных пальцев.
Он приподнял ее лицо за подбородок.
— Вы боитесь.
— Вовсе нет, — солгала она.
София на самом деле боялась. Боялась поцелуя и того, что может последовать за ним. Боялась того, что может не устоять…
— Вы все еще думаете, что я использую вас, стараясь заполучить что-то еще?
Сегодня он, без сомнения, читал ее мысли.
— Да, именно так я и думаю. Не отрицайте!
— Вы предпочли бы, чтобы было так, но, уверяю вас, у вac с вами все по-другому, — возразил Эйдриан, разглядывая изящную шляпку, закрепленную шпильками, и не задумываясь вынул их. — Если вам нужны доказательства, пожалуйста. Тайник, где вы оставили письма с указаниями для своих членов парламента, недоступен вам. Я могу принести вам весьма, если вы попросите. Если хотите, можете уничтожить к. Вы даже можете написать другие с указанием проголосовать за реформу, прежде чем уплывете из Англии.
Эйдриан снял с нее шляпку. Ночной ветерок из открытого окна приятно холодил голову. София чувствовала себя так, словно ее только что лишили защитной брони.
— То, что происходит сейчас между нами, не имеет никакого отношения ни к делам, ни к политике и, как я уже говорил вам, к этим чертовым голосам. Это касается только вас и меня.
— Я думаю, будет лучше, если вы откажетесь от своей затеи.
— Если я не решусь сейчас, то не решусь никогда.
— Я не знаю, почему вы настаиваете.
— Да, вы не знаете. Поэтому и боитесь.
Он запустил пальцы в ее волосы, нежно придерживая голову за затылок, и притянул ее к себе.
— А теперь поцелуй.
Поцелуй наполнил ее жизнью и все возрастающим желанием. Неторопливый, решительный и беспощадный. София не знала, как защититься от него. Заставляя ее трепетать в его объятиях, он превратил единственный поцелуй в долгую прелюдию к неминуемому продолжению, погружая ее в огонь чувственности. Ее долгое одиночество делало ее капитуляцию неизбежной.
Оторвавшись от ее губ, Эйдриан посмотрел на нее:
— Еще? Я должен предупредить вас, что спрашиваю в последний раз. Теперь ваша очередь управлять ходом событий.
Время решений. София понимала, что рискует. Он обладает такой силой, что может использовать ее и обидеть так, как никто другой. Крушение иллюзий, пережитое в юные годы, ничто по сравнению с разочарованием, которое могло ожидать ее с ним. Но может, он прав? Может, она действительно бежала и пряталась от самой себя?
София не соглашалась, но и не отказывала. Его губы внезапно поманили ее. Может быть, еще разочек? Она приподнялась на цыпочки и притронулась кончиками пальцев к его губам.
Он схватил ее руку, прижал к себе, целуя ладонь и нежную кожу запястья.
Его напряженное выражение завораживало и пугало ее. Голова слегка кружилась… Он привлек ее к груди, и чувственный поток захватил ее с неотвратимой силой.
Эйдриан лгал.
Он сказал, что за его желанием соблазнить ее нет скрытого мотива. Но он существовал. Он заверил, что они проведут одну ночь, а потом она уедет во Францию, но он не собирался доставлять ее на корабль, отплывающий на рассвете.
Он решил сделать все, чтобы удержать ее в Англии. И политические мотивы совсем его не трогали, как и обещанное место в министерстве финансов. Он не хотел отпустить ее по простой причине — ему мало одной ночи с ней.
Она была так хороша в его объятиях! Мягкая, женственная и трепетная, полная трогательных сомнений… Он снова и снова целовал ее, пока последнее напряжение не покинуло ее. Гладя ее тело, он вдыхал его аромат. Проводя губами по ее шее, пробовал на вкус ее кожу. Ее порывистое дыхание заставляло его забыть обо всем.
Голод обладания ею, который накапливался неделями, внезапно дал о себе знать. Эйдриан едва удержался, чтобы не взять ее прямо здесь, около стены. С силой притянув ее к себе, так чтобы она чувствовала все его тело, он набросился на нее с жадными ласками и сам поразился своей нетерпеливости.
Ее руки робко обняли его за шею. Ее тело хотело покориться ему, а его ласки вызывали вздохи удовольствия, но в ней по-прежнему жили смущение и страх.
Эйдриан заключил ее в объятия и перебирал ее волосы, заставив себя держаться в рамках. Ему не нужны уроки Жака, он не первый раз имел дело с женщиной.
Эйдриан целовал ее снова, но с чрезвычайной осторожностью, медленно соблазняя. София отвечала ему нежным чувственным поцелуем. Эйдриан продолжал ласкать ее тело. Она все больше успокаивалась и расслаблялась в его руках. Возбуждение то накатывало, то отступало, — она все еще контролировала себя. Что-то внутри ее отказывалось предаться страсти, которую она испытала в беседке.
Он чувствовал внутреннюю борьбу, происходившую в ее душе, Она наслаждалась, вся светилась от удовольствия и тут же боролась с ним. Схватив его за руку, она то притягивала его к себе, то отталкивала. При виде ее возбуждения его собственное желание разгоралось все сильнее.
Целуя ее грудь, он скользнул рукой за спину, расстегнул крючки платья и резко сдернул его с плеч, решив заглушить любое ее недоверие руками и ртом.
София вздохнула с облегчением, и Эйдриан понял, что она хотела и ждала от него решительных действий.