Строптивый романтик
Шрифт:
Элеоноре хотелось ответить, что она ожидала получить узкую кроватку в подвале. Там, где в прежние времена держали прислугу, но промолчала.
Апартаменты оказались впечатляющими. Квартира, в которой Элеонора жила с Виви, могла легко поместиться в углу большой комнаты. Элеонора не сразу поняла, что у нее есть собственная гостиная. Миссис Реддинг прошла в соседнюю комнату, к которой примыкала гардеробная для кучи одежды, которой у Элеоноры не было.
К спальне примыкала огромная ванная комната, показавшаяся
Приказав себе успокоиться, Элеонора безмятежно улыбнулась миссис Реддинг.
– Отличные апартаменты, – тихо сказала она, очень стараясь казаться сдержанной и профессиональной, а не перевозбужденной как ребенок, который попал в магазин сладостей.
После того как пожилая женщина оставила ее, изложив необходимые инструкции, Элеонора поняла, что стоит в центре спальни, не веря, что будет тут ночевать. Она чувствовала себя не на своем месте острее, чем во время разговора с высокомерным герцогом.
Глава 3
Хьюго не понимал, что на него нашло.
Он не знал, каким образом чудачке Элеоноре Эндрюс удалось задеть его за живое.
Хьюго твердил себе, что ему надо увидеть ее без пуховика, иначе он не уснет. Но Элеонора ушла из фойе в пуховике, и Хьюго ничего не оставалось, кроме как отправиться к себе. А вот теперь он торчит тут…
– Я не ожидала увидеть вас здесь, ваша светлость, – сказала миссис Реддинг, выходя из детской.
Вероятно, она удивилась, застав Хьюго за рассматриванием довольно ужасающих картин, которые он помнил с детства.
– Не понимаю, почему нет, миссис Реддинг. – Хьюго продолжал изучать странные картины. – Я в своем доме. Я рано или поздно пришел бы сюда.
– В крыло, где живет ребенок? Вряд ли. – Пожилой женщине не удалось скрыть свои эмоции. – И все же вы здесь.
Хьюго повернулся, слегка улыбаясь миссис Реддинг, и увидел у нее за спиной Элеонору.
И мгновенно понял, что совершил ужасную, непростительную ошибку.
У Элеоноры была божественно красивая фигура. Пышные бедра, полная грудь и тонкая талия, к которой ему захотелось немедленно прикоснуться. На Элеоноре была темная блузка строгого стиля, брюки и кардиган. Она походила на кинозвезду прошлых лет.
Хьюго знал, что ему необходимо образумиться. Сейчас же.
Ему надо уйти. Элеонора хмуро смотрела на него из-под своей челки, стоя за спиной миссис Реддинг. Тысячи других женщин, пришедших в его дом, уже пытались бы его соблазнить. Они бы жеманничали и хихикали. Они бы строили ему глазки и оделись бы так, чтобы привлечь его внимание. Элеонора Эндрюс, наоборот, воспринимала Хьюго как нечто недостойное ее внимания и неодобрительно хмурилась,
– Я сам покажу мисс Эндрюс остальную часть дома, – внезапно произнес Хьюго.
И тут же задался вопросом, уж не отразились ли на его лице порочные помыслы, потому что обе женщины застыли, изумленно уставившись на него. Но Хьюго было наплевать. Он владеет половиной Англии, не так ли? И может делать все, что ему захочется.
– Вам понятно? – тихо спросил он.
Миссис Реддинг тихо фыркнула, но в следующую секунду ушла, потому что отлично знала свое место. А Хьюго остался там, где он не должен быть находиться ни при каких обстоятельствах. Рядом с красавицей Элеонорой.
Итак, последняя гувернантка его подопечной заставила его чувствовать себя одуревшим от страсти подростком.
– Как замечательно, что вы нашли время в своем плотном графике, чтобы приветствовать вашу смиренную служанку, ваша светлость, – сказала Элеонора, когда шаги миссис Реддинг затихли.
Джеральдина ужинала в комнате в противоположном конце коридора и, как обычно, дерзила своим нянькам.
– Насколько я предполагаю, у вас есть срочные дела, которые требуют вашего внимания, – добавила она.
– У меня всегда куча дел, – весело произнес Хьюго. – Но я все равно здесь и готов услужить вам как радушный хозяин.
Холодно улыбнувшись, Элеонора сухо ответила:
– Но я просто прислуга, ваша светлость.
– Уверен, что слышу явную критику моего гостеприимства. Вам не дает покоя наш спор о том, воришка вы или нет?
– На самом деле мы с вами не спорили на эту тему.
– И все же я хотел услышать ответы на многие вопросы, – сказал он. – К тому же, мне невдомек, зачем вы устроили представление в моем фойе.
Элеонора сильнее нахмурилась.
– «Представление?»
Хьюго выжидающе поднял брови.
– Ваша светлость, – резче обычного произнесла она.
Хьюго изо всех сил пытался думать только о Джеральдине. Но чем больше он будет думать о девочке, о которой должен заботиться, тем вероятнее начнет размышлять о ее матери.
А чем меньше он думает об Изабель, тем лучше.
Потому что размышления об Изабель и о том ущербе, который она ему причинила, несмотря на то что мертва, только сильнее злили Хьюго.
Ну, не то чтобы злили.
Хьюго Гровсмур не привык сердиться. Злятся люди, у которых есть эмоции, а всем уже давно известно, что он абсолютно бесчувственный. Об этом упоминалось в каждой статье о нем.
– Не знаю, как еще это назвать. – Он прищурился. – Может, объясните мне, зачем вы дали маленькой девочке ложную надежду?
– Джеральдина – замечательный ребенок, – чопорно сказала Элеонора, и Хьюго стало вдруг неловко.
От мучительного желания прикоснуться к ней у него чесались руки.