Структура и динамика психического (сборник)

Юнг Карл Густав

214 Поэтому психологическая теория описывает, прежде всего, психологическую ситуацию, которая возникает в диалоге между неким отдельным наблюдателем и некоторым числом наблюдаемых им людей. Поскольку диалог ведется, в основном, на фоне сопротивлений, вызываемых комплексами, то характер этих комплексов с неизбежностью оказывается привязанным к самой теории, и это приводит к тому, что она становится, в широком смысле слова, агрессивной и малоприятной, так как строится на комплексах, лежащих в основании общественного мнения. Вот почему все современные психологические взгляды не только противоречивы в объективном смысле, но и провокационны. Это заставляет публику весьма активно высказываться против теории или же за нее, а в научных дискуссиях приводит к эмоциональным спорам, вспышкам догматизма, личным оскорблениям и т. д.

215 Из всего этого нетрудно заключить, что современная психология своими исследованиями комплексов вскрыла табуированные психические области, опутанные страхами и надеждами. Комплексы представляют собой реальный центр психического

беспокойства, которое простирается настолько далеко, что у современных исследователей-психологов в данный момент нет надежды на то, что в ближайшее время они смогут продолжить свою работу спокойно, поскольку это предполагает некоторую согласованность научных мнений. Но современная психология комплексов очень далека от подобного согласия, я бы сказал, что она находится даже дальше, чем представляют себе сторонники самого пессимистичного взгляда. Поскольку с открытием несовместимых тенденций рассматривается только один сектор бессознательного и обнаруживается только один источник страха.

216 Без сомнения, хорошо запомнится всеобщий всплеск негодования после обнародования работ Фрейда. Столь мощная реакция публичных комплексов привела к тому, что Фрейд оказался в изоляции, и это дало мощный догматический заряд ему и его школе. Все психологи-теоретики, работающие в этой области, подвергаются такому же риску, потому что затрагивают то, что напрямую связано с неподдающимися контролю силами в человеке – numinosum [26] , как их весьма удачно обозначил Рудольф Отто. Где начинается царство комплексов, там заканчивается свобода эго, поскольку комплексы являются психическими агентами, глубинная природа которых пока остается неразгаданной. Всякий раз, когда исследователь добивается успеха в продвижении к tremendum [27] , возникает общественная реакция, точно так же, как это происходит с пациентами, когда их в терапевтических целях вынуждают потревожить свои комплексы.

26

Понятие, относимое к людям, предметам или ситуациям, вызывающим глубокий эмоциональный резонанс, особого рода изменения сознания. – Прим. ред.

27

Состояние трепета (лат.).

217 Для непосвященного мое изложение теории комплексов, вероятно, выглядит как описание примитивной демонологии или психологии табу.

Она приобрела этот специфический оттенок благодаря тому факту, что существование комплексов, отщепленных психических фрагментов, является весьма ощутимым остаточным явлением первобытного состояния мышления. Первобытный разум отмечен высокой степенью диссоциабельности (разделимости), которая выражается, например, в том, что первобытные люди убеждены в наличии у них нескольких душ (в одном случае – целых шести), не говоря уже о вере в существование огромного количества богов и духов, которые являются для них не просто предметами для рассуждения, как в нашем случае, а – по большей части – источниками весьма сильных переживаний.

218 Я бы хотел воспользоваться возможностью и отметить, что я употребляю термин «первобытный» в смысле «первичный», не вкладывая в него никакой качественной оценки. Так же, когда я говорю об «остаточных явлениях» первобытного состояния, я совершенно не имею в виду, что оно должно когда-либо закончиться. Напротив, я не вижу причины, по которой оно не могло бы просуществовать столько же, сколько и человечество. К тому же, оно в любом случае не претерпело особых изменений, а [Первая] мировая война и ее последствия привели к значительному усилению его проявлений. По этой причине я склоняюсь к мнению, что автономные комплексы есть нормальные явления жизни, составляющие структуру бессознательного психического.

219 Как вы видите, я уделил здесь основное внимание описанию особенностей теории комплексов. Тем не менее, я должен предостеречь вас от рассмотрения этой неполной картины как завершенной и подчеркнуть, что факт существования автономных комплексов порождает определенные сложности. Нам придется столкнуться с тремя важными аспектами проблемы: терапевтическим, философским и моральным. Все они ожидают своего рассмотрения.

Примечания

Инаугурационная лекция, прочитанная в Федеральном Политехническом институте в Цюрихе 5 мая 1934 года.

¹ Исключением из этого правила являются процессы роста тканей, жизнь которых поддерживается в питательной среде.

² «Das psycho-galvanische Reflexphanomen».

³ См.: Auch Einer.

II

Значение конституции и наследственности для психологии

22 °Cогласно нынешним научным воззрениям, не подвергается сомнению, что индивидуальная психика в значительной мере зависит от физиологической конституции, причем найдется немало людей, склонных рассматривать данную зависимость как абсолютную. Я не хотел бы заходить так далеко, так как считаю, что признание психического за нечто относительно

независимое от физиологической конституции вполне соответствует положению дел. В пользу этого мнения нет, конечно, никакого неопровержимого доказательства, но столь же слабы и доказательства того, что психика находится в тотальной зависимости от физиологической конституции. Не следует забывать, что психическое является X, а конституция – дополнительным к нему Y. И то и другое, по сути, являются неизвестными факторами, которые только в самое недавнее время начали принимать более ясную форму. Но мы еще слишком далеки от того, чтобы хотя бы приблизительно понять их природу.

221 Хотя определить связь между конституцией и психическим в индивидуальных случаях невозможно, такие попытки все же многократно предпринимались, однако их результат представлял собой не что иное, как очередное неподтвержденное мнение. Единственным методом, который в настоящий момент в состоянии привести нас к результатам определенной степени надежности, является типологический метод, который Кречмер и я применяли в свое время, соответственно, к физиологической конституции и к психологической установке. В обоих случаях этот метод опирается на огромный эмпирический материал, благодаря чему индивидуальные вариации настолько сильно нейтрализуют друг друга, что проявляются и явственно выступают на поверхность определенные типичные черты, на основании которых удается сконструировать идеальные типы. Эти идеальные типы, конечно, в действительности никогда не встречаются в чистом виде – всегда имеют место индивидуальные вариации общего принципа, лежащего в основании каждого из них, – точно так же как кристаллы, как правило, суть индивидуальные вариации одной и той же изометрической системы. Физиологическая типология стремится в первую очередь к тому, чтобы установить и определить внешние физические признаки, благодаря которым можно классифицировать индивидов и разобраться в прочих их свойствах. Исследования Кречмера с определенностью показали, что физиологические свойства могут определять психические особенности.

222 Психологическая типология устроена в принципе точно так же, но ее исходный пункт находится, так сказать, не снаружи, а внутри. Она не стремится расставить по порядку внешние признаки, а пытается отыскать внутренние принципы усредненных психологических установок. В то время как физиологическая типология для достижения своих результатов должна применять, главным образом, естественнонаучные методы, невидимый и неизмеримый характер психических процессов заставляет нас использовать методы наук гуманитарных и, прежде всего, аналитическую критику. При этом, как уже подчеркивалось, речь никоим образом не идет о принципиальном различии этих типологий, а только лишь о нюансах, обусловленных разницей в точках отсчета. Нынешнее состояние исследования дает определенную надежду на то, что результаты, полученные с одной и с другой стороны, удастся-таки объединить в некую систему базовых фактов. Лично у меня складывается впечатление, что типы, выявленные Кречмером, не слишком далеко отстоят от психологических типов, выделенных ранее мною. Не таким уже невероятным кажется предположение, что именно здесь можно было бы перебросить мост между физиологической конституцией и психологической установкой. Причина, по которой этого еще не произошло, должно быть, кроется в том, что исследовательские результаты со стороны физиологии получены сравнительно недавно, в то время как изыскания, проводимые с психологической стороны, являются намного более трудными и потому не слишком доступны для понимания.

223 Легко можно согласиться с тем, что физиологические признаки суть величины видимые, ощутимые и измеримые. Однако в психологии все еще не зафиксировались раз и навсегда установленные значения слов. Вряд ли можно найти представителей двух различных психологических школ, которые, к примеру, смогли бы договориться о содержании понятия «чувства», и все же глагол «чувствовать» и существительное «чувство» относятся к неким психическим фактам, иначе подобного слова просто не существовало бы. Мы определили этим словом нечто для себя, однако учитывая, что состояние познания в психологии соответствует средневековому этапу развития естественной науки, мы имеем дело с фактами, которые не поддаются научному описанию; психологи знают это лучше, чем кто-либо со стороны. Существуют только лишь мнения о неизвестных фактах. И потому психолог обнаруживает постоянную и почти неодолимую склонность судорожно цепляться за физиологические факты, ибо так он чувствует себя в безопасности – в окружении якобы известного и определенного. Науке необходима определенность терминов, поэтому психолог обязан прилагать все усилия для того, чтобы установить границы понятий и дать определенным группам психических фактов вполне конкретные наименования, не заботясь о том, имел ли кто-нибудь до него иное воззрение на значение предложенного им имени. Внимание следует обращать лишь на то, покрывает ли предлагаемое имя в его наиболее общем словоупотреблении область психических фактов, обозначаемую с его помощью, или нет. При этом исследователь обязан избавиться от распространенного обыденного заблуждения, будто имя само по себе объясняет психический факт, скрытый за ним. Имя должно значить для исследователя ровно столько же, сколько и номер, а понятийная система должна быть не более чем координатной сетью, наброшенной на какую-то определенную географическую область, причем точку начала координат этой сети необходимо установить по практическим соображениям, теоретически же она совершенно неуместна.