Струной натянутая нить, что крепче стали и легче звездной пыли
Шрифт:
Едва только почувствовав, что Гримм под ним пытается сопротивляться, темная суть Принца едва не взбесилась, окончательно выходя из-под контроля. Стиснув руки Ника так, что назавтра они наверняка украсятся темными браслетами синяков, Ренард рывком перевернул Ника на живот и навалился сверху. Когда едва ли не перед носом оказалась шея с выступающими позвонками, Шон не смог устоять перед искушением и вцепился в нее зубами, которые уже ощутимо были острее, чем человеческие. От очередного импульса боли пополам с удовольствием, Ник даже обмяк. Эта короткая пауза позволила Шону приподнять голову и оглядеть сумрак спальни. Распахнутые дверцы пустого шкафа, пустые ящички прикроватной тумбочки – в пределах досягаемости не было ничего, что можно было бы использовать как смазку.
Бесцеремонно надавив на губы Ника указательным и средним пальцами, который, похоже, окончательно потерял связь с реальностью, Шон заставил его взять их в рот. Видимо, отключив мозг, Гримм не растерял инстинкты, и принялся с усердием облизывать длинные пальцы, обильно смачивая их слюной. Коротко рыкнув, Ренард чуть сместил их обоих так, что теперь они скорее лежали на боку, толчком колена заставил Ника подтянуть ногу к груди и без церемоний втиснул сразу два пальца сквозь тугое кольцо мышц. Слюны в качестве смазки оказалось чертовски мало, поэтому даже сквозь дурман возбуждения Ник ощутил боль вторжения в его тело и сжался так туго, что стиснул пальцы Шона как тисками, не позволяя ими даже шевельнуть. Дотянувшись второй рукой до полуопавшего от боли члена Беркхарда, Шон начал двигать ладонью по нему в четком жестком ритме. Подстроившись под него, Ник достаточно быстро расслабился, позволив Шону несколько раз развести пальцы ножницами. Распаленное тело не смогло отказать себе в удовольствии, и через пару движений Ренард смог втиснуть и третий палец. Он бы не стал заморачиваться подготовкой вообще, будь его воля, но его останавливало смутное понимание, что Ник вряд ли когда-нибудь был с мужчиной, учитывая, каким узким был его анус. А его размеры были чуть больше, чем средними, и стоит позаботиться о том, чтобы смазкой не стала кровь Беркхарда. Как только пальцы стали двигаться более-менее свободно, Шон сплюнул на ладонь, размазал слюну по своему члену и сильнее навалился на Ника, фиксируя того на месте. Обвив одной рукой плечи, а второй, подхватив согнутую ногу под коленом, Шон решительно толкнулся внутрь и замер, стиснутый внутренними мышцами на половине движения. Ник под ним напрягся натянутой струной и попытался сползти с распирающего нутро члена, но Ренард оказался предусмотрительней, тяжело навалившись на него и не давая двинуться. Не обращая внимания на сопротивление, Шон начал двигаться короткими неглубокими толчками, растягивая застывшее тело и одновременно входя глубже с каждым движением.
Ник только и мог, что беспомощно цепляться за руку под своей щекой. Капитан был тяжелее, сильнее и не давал не то что двинуться, а даже нормально вздохнуть. Оплетенный его руками, нанизанный, как бабочка на булавку, на его член и удерживаемый зубами, стиснутыми на загривке, Ник сорвано уже даже не стонал, а почти хрипел от эмоций и ощущения беспомощности и принадлежности. Он уже не замечал, что зубы куда острее, чем должны быть, что рука на его члене, доводящая своими движениями до исступления и одновременно не дающая кончить, стала чуть грубее. Что мощное тело за спиной стало куда горячее, чем должно быть, а жестко таранящий его член – толще, чем казался вначале.
Такой накал не мог продолжаться долго, и конец стал похож на появление черной дыры, в которую было затянуто все.
Уже вырубаясь от накатившей слабости, Ренард все же нашел в себе силы опустить руку и пошарить ей по полу в поисках хоть чего-нибудь. Попалась какая-то тряпка, в которой с трудом была опознана футболка, которой Шон и вытер их обоих прежде, чем накинуть одеяло на себя и отключившегося после оргазма Беркхарда. Все, что могло случиться, уже случилось. О последствиях он подумает завтра…
***
Радостно порхая по кухне, Монро негромко мурлыкал себе под нос какую-то незамысловатую мелодию, готовя завтрак для той, что полностью владела его думами и сердцем, а сейчас – принимала душ наверху. В его спальне. От последней мысли Потрошитель даже замер на месте, в отличие от его сердца, которое сделало радостный
У него была только одна просьба к богам, Небесам и прочим сущностям, отвечающим за радость – пусть у Беркхарда будет все хорошо, и он не нарушит эту идиллию. Ну, пожалуйста! Что вам стоит, а?
Может быть, его молитвам вняли, так как ранний завтрак, щедро разбавленный теплыми улыбками, искрящимися взглядами и как бы случайными прикосновениями, никто не потревожил. Завтрак. Но не утро.
Обреченно открывая дверь, Монро уже готовился высказать наглому Гримму все, что он думает о людях, которые не имеют своей личной жизни, а потому – мешают чужой, но осекся на полуслове: на крыльце стояла Джульетта, а не Ник.
Не слушая никаких невнятных восклицаний, Монро затянул не слишком сопротивляющуюся девушку в гостиную, усадил на диван и принес ей с кухни чашку чая. Приглядевшись к ней внимательнее, он только покачал головой: девушка была куда бледнее, чем при их знакомстве, похудела, в глазах застыли печаль и, как ни странно, спокойствие.
Как только Монро перестал суетиться вокруг нее, Джульетта жестом попросила выслушать ее.
– Монро, Розали… Я просто не хотела уезжать, не попрощавшись с вами. Нас познакомил Ник, но я считаю вас и своими друзьями, поэтому не могла уехать вот так.
– О, Джульетта, - погрустнела Розали. – Мне жаль. Мне правда очень жаль. Если бы мы могли сделать хоть что-то… как-то помочь! Куда ты сейчас?
– Подальше от Портленда, - устало улыбнулась девушка. – Я просто физически не могу оставаться здесь, зная, что могу натолкнуться на Ника и… Я уже нашла себе работу и, даже, квартиру.
– Мне жаль, что все закончилось именно так, - обняла ее Розали. – Вы были такой красивой и счастливой парой! Вам просто не повезло, что все сложилось именно так. Может быть, если бы ты хоть немного подождала, все бы вернулось? – с искренней надеждой посмотрела в глаза Джульетты Розали, отстраняясь. – Вдруг бы он вот завтра все вспомнил и понял, что жить без тебя не может?
– У нас все непросто было еще до того, как он потерял память, - отвернулась Джульетта.
– Даже если бы он все вспомнил… Это бы уже ничего не изменило и не исправило. А насчет «жить не сможет»… Когда мы с ним только начинали встречаться, меня первое время очень раздражало, что он постоянно упоминает своего капитана. «Ренард то, Ренард се». Мне даже наедине с ним казалось, что между нами всегда есть кто-то третий. Потом я смирилась с этим и даже начала думать, что это хорошо, что Ник так уважает своего начальника – он хороший полицейский и не смог бы служить под началом идиота. Только в больнице я поняла, почему мне всегда так казалось. Ника есть, кому утешить, особенно, когда меня не будет рядом с ним.
– Подожди, - тряхнув головой, как большой пес, медленно переспросил Монро, - ты хочешь сказать, что Ник влюблен в своего капитана? Да ну, не может быть!
– Ник им восхищается. И не один год. А вот капитан Ренард… он Ника любит. Женщину не обманешь, кем бы ни был соперник – мужчиной или женщиной.
– Джульетта, мы тоже наслышаны про капитана, но считать, что тот влюблен в Ника… нет. Это вряд ли.
– Подчиненных и нелюбимых не целуют так, как Ренард целовал Ника, - устало откликнулась Джульетта. – Как самое дорогое, что есть в твоей жизни, но что никогда не будет твоим.
– Что? – восклицание, изданное Монро, больше подошло бы девочке-школьнице, но никак не взрослому мужчине. – Как целовал?! Когда целовал?! Где целовал?! Ник никогда об этом не говорил!
– А он и не мог, потому что не знает, - вставая на ноги, подходя к входным дверям и берясь за дверную ручку, ответила Джульетта. – Тогда, в больнице, когда Ник был еще в коме. В тот день, когда он очнулся. Капитан Ренард меня не видел, поэтому и поцеловал его. Он тогда сразу же ушел, а если бы подождал буквально пять минут, то увидел, как Ник пришел в себя. Я была очень рада знакомству с вами, но мне пора ехать, если хочу добраться до своего нового дома еще сегодня. Желаю вам счастья. Пока.