Студент 3
Шрифт:
И с этим не поспоришь. Я сам это сознавал. Но…
— Но ничего другого нам не остается, — закончил за меня Хафиз. — Думаю, на том и остановимся. Да, вам ведь адрес Беззубцева понадобится?..
— Это я на себя возьму, — вмешался Столбов. — С Палычем перетолкую, мы с ним рука к руке… Да вот хоть сейчас. Погодите-ка, схожу к нему. Он еще на месте должен быть. Да частенько и задерживается… Подождите!
И он направился к Владимиру Павловичу, начальнику отдела кадров.
— Да, ребята, — с особой интонацией произнес Хафиз, глядя на нас с сочувственным любопытством. — Вы, конечно,
Он многозначительно покачал головой.
Что мне было сказать? Конечно, план мой отдавал чем-то приключенческим. Но с другой стороны, секретарь был прав: сейчас уж что есть, то есть… А кроме того, была и третья сторона, и о ней я помалкивал. Поскольку что зря болтать? Вот сделаем дело, там можем и поговорить.
Я испытывал дивную, необъяснимую уверенность, что у нас все получится как надо. И ясное дело, сейчас хвастливо распинаться об этом не мог. Сделаем! — я не то, чтобы навязчиво твердил это про себя. Это было совершенно незачем. «Сделаем» как-то само собой поселилось во мне. И даже нетерпение стало разбирать: эх, скорее бы начать действовать!..
Вернулся Столбов.
— Вот, — протянул он бумажку. — Адрес. Эх, ребята, — счел нужным предупредить он, — опасную игру вы затеяли…
— Не вы, а мы, Степаныч, — жестко усмехнулся секретарь. — Да, лезем в авантюру, это ты верно сказал. Но здесь уж вопрос стоит не то, чтобы ребром, а дыбом, что ли. Ты представляешь, что будет, если упустим?.. Ладно, скандал, это еще не самая страшная беда. Самое страшное — разработка уплывет туда, на запад! Вот это действительно будет катастрофа!..
Хафиз увлекся, и еще несколько поговорил по сути верно, но пафосно. В общем-то зря, ибо все понимали сумму задач. А в секретаре, видать, проснулся оратор, он заговорил как на торжественном собрании. Теперь уже редактору, наоборот, пришлось его притормаживать:
— Ну, будет, будет, не на трибуне. Ясно, действуем…
Тут мне показалось, что нечто существенное он не договорил. Но это меня не смутило. Я уже понял, что Степаныч тот мужик, что не обманет, не подставит, а если помалкивает о чем, то не просто так.
— Ладно, — сказал я. — Тогда мы сразу же и пойдем. Пока не поздно. А тянуть тут нечего.
— Да! Давайте, — напутствовал нас Хафиз. — Удачи!..
— Минутку, — поспешно сказал Андрей Степанович. — Вы как все сделаете, немедля мне отзвонитесь. Поняли? Немедленно! Сразу же. Вот номер. Это домашний.
Он взял бумажный лист, крупно набросал цифры. Сунулся по карманам:
— На всякий случай… — выгреб из кучи мелочи пару двухкопеечных монеток и еще раз повторил: — Звоните сразу же! Я жду.
Схема действий у нас с Витькой была готова со вчерашнего дня. Точнее у меня… Но здесь надо, конечно, раскрыть суть.
Вчера, когда встретились у общаги, Витек, заслуженно гордясь собой, пустился говорить о том, что он сумел выудить у Кайзера максимум информации. Очень эмоционально, возмущенно говорил об уродских выходках Гриши. Прибавил, естественно. Гриша в его рассказе быковал беспредельно, находясь в неадеквате, стал крушить мебель (здесь элементы правды сплелись с художественным вымыслом)… Ну и резюме: к этому уроду я больше хрен пойду, а насчет остальных — надеюсь, они нормальные люди?!
Тут, похоже, мой друган попал в самую жилу. Бурный, возмущенный рассказ не вызвал у Кайзера ни малейшего сомнения. Надо полагать, фарцовщик сам сталкивался с похожими выходками автомеханика.
— Ты подожди, — рассудочно произнес Кайзер. — Присядь.
Витек, увлекшись сценарием, вскочил, махал руками, даже чуть пометался влево-вправо. От слов хозяина он как бы опамятовался, притих. Присел.
Кайзер неспешно достал сигарету. Щелкнул зажигалкой. Отблески пламени заплясали в затененных стеклах очков.
Он пробавлялся виски, понемногу пригубляя из широкого стакана. Витьке не предложил. «Совращение несовершеннолетних должно быть в меру…» — цинично пошутил он.
— Ты не бойся, — было сказано задушевно. — У тебя два адреса всего. Нормальные солидные люди.
Витек потом говорил мне:
— Ну, меня тут так и подмывало сказать: ага, два адреса! Знаю уже. Сейчас два, потом окажется, что еще два раза надо сходить, а потом еще и еще… Но я промолчал. И лицо такое сделал… ну, как бы заинтересованное, а лучше сказать, такое: ладно, посмотрим… Такой, знаешь, дурак, который старается умничать. Правильно сделал?
— Абсолютно, — негромко сказал я. — Гений сцены! Станиславского если не затмил, то где-то к нему подобрался.
Он показательно засмущался, но видно было, как доволен.
— … и говорю ему: ладно, давайте сюда ваших солидных. Кто такие?
Кайзер ароматно подымил «Пэлл-Мэллом», соизволил сказать:
— Мужчина и женщина.
— Так это ни о чем еще не говорит! — нарочито глупо сдерзил Витек.
Жирков аккуратно стряхнул пепел в пепельницу.
— Насчет женщины мне сказать особо нечего… Знаю, что какая-то продавец в ювелирном магазине. По слухам, любовница одного… влиятельного лица, скажем так. Не знаю, кого. Если бы и хотел сказать, не смогу, — он усмехнулся. — В этом случае, чем меньше знаешь, тем лучше.
Витек поспешил сделать всезнающий вид: как же! Все понимаем.
— А вот другой клиент…
Кайзер сделал многозначительную паузу.
И поведал, что другой клиент — давний знакомый и больше, чем знакомый. Можно сказать, покровитель…
Начав рассказывать, он незаметно увлекся. Возможно, сказался вискарик: хоть малыми дозами, а все же глоток за глотком… так и завихрилась в башке легкая одурь. Короче говоря, Жирков выложил много чего такого, о чем бы обычно предпочел умолчать, а тут его понесло.
Этот второй, по его словам — крупнейший местный цеховик. Так сказать, «в миру» — главный технолог швейной фабрики. Должность ключевая, но скромная. Тем не менее именно он заправлял всем на фабрике, включая директора и главного инженера, которые с облегчением положились на технолога, умевшего «давать план» и вообще, державшего все показатели безупречно. Претензий к фабрике не было ни малейших, при этом она и была в центре внимания. Делала ровно то, что надо. И при этом в разных цехах трудились люди главтеха сугубо по его личным заданиям, делая «левак», приносящий грандиозные теневые доходы. В основном — джинсовые изделия, разлетавшиеся как горячие пирожки из печи…