Студент 3
Шрифт:
— Хочу, — не отказался я.
— Присаживайся!
И он включил электрочайник.
— Слушай, я вот чего хотел поговорить… Пошла молва, что ты на днях этого придурка Жорку в сортире отмудохал? В выходные вроде бы?
— Не в выходные, а в понедельник. И не в сортире, а в умывальнике. А в остальном все верно. И откуда молва?
— Ну! Плохой бы я был администратор, если б таких вещей не знал. А откуда — это уж мое дело.
— Согласен.
— Ага… Ну, чай готов, извольте кушать!
И мы попили чаю с печеньем-вареньем,
— Верю, — задумчиво молвил Николай, пригубляя из кружки напиток, больше похожий на чифирь, нежели на нормальный чай. — Жорка — тухлый пацан, давно это вижу… Но чтобы так по-гнилому?! Сзади?.. Даже от него не ожидал.
Я пожал плечами:
— Что было, то было. Я не знаю как, но если бы увидеть характер травм: кровоподтеки на ягодицах и задней стороне бедер… Вопрос — как? Штаны с него, что ли, снимать силком?.. Это поди-ка, самим противно будет.
Коля отмахнулся:
— Нет, конечно. Это все фигня. Мы по-другому сделаем. Вот что! Ты посиди тут, я сейчас.
— Ты меня все-таки введи в курс.
И Локтев ввел в курс. План был таков: он сейчас идет к Жоре, приглашает его к себе. Предлог выдумать — как два пальца того самого. Заводит в комнату… ну и тут вдвоем мы с ним разбираемся.
— Психологически! — особо подчеркнул Николай. — Чисто психологически. Без всяких физических повреждений.
— А сможем?
— Запросто! — уверенно молвил этажный босс. — Расколется до жопы, бздливый мальчонка… Нет, ну не ожидал я, что такое чмо!
Он хлебнул чифиря и встал.
— Все, жди. Хочешь, чаю еще налей. Варенье, печенье — бери от души!
— Спасибо.
Коля ушел, заперев меня. Я чайку попил не без удовольствия и деликатесами попотчевался. В меру, конечно, воспитанно. Минут через десять послышались сдвоенные шаги.
— Да, — разобрал я голос Николая, — счет-фактуру найдешь свою, а то я без тебя не разберу…
Я мысленно усмехнулся: ну вот и предлог!
Ключ скрежетнул в замке, дверь распахнулась, вошел улыбающийся Жора…
И улыбка его померкла, как дневной свет, когда на Солнце набегает туча.
Он оцепенел, но тут же влетел вперед, ибо Николай увесисто поддал ему коленом под зад. И захлопнул за собой дверь.
— А теперь поговорим, — спокойно сказал он.
Жора затекал молочной бледностью и молчал, стараясь не глядеть на меня. Взгляд судорожно рыскал без всякой системы.
— Ну проходи, садись, — сказал Коля. — Чаю, правда, не предлагаю. Не заслужил. Что, правда, что ты на него, — кивок в мою сторону, — сзади напал, как карась последний?.. Да нет, он не стуканул, не такое говно, как ты. Я сам тут все знаю. Ну?
Жора молчал, бледный и несчастный. Молчание было красноречивее всяких слов.
— Выходит, так, — Николай вздохнул. — Ну что, снимай штаны, покажешь свою жопу отрихтованную. Давай!
— Да ты че, Коль… — выползли бледные, мятые, дряблые слова. — Ладно тебе… Ты че, серьезно?
— Нет, — вкрадчиво проговорил Коля. — Нет, блин, шутки шучу, как Райкин. Или Хазанов… Делать-то мне больше не хрен… Ну, чего окоченел, как тополь на Плющихе? Снимай, сказал же.
Последнюю фразу Локтев произнес с ужасающим спокойствием.
— Да ты чо…
— А то! — вдруг рявкнул Коля так, что бледный гость вздрогнул. — А то, что и в башку не могло такое прийти! Что на нашем курсе такая гнида завелась! Сзади напал? Со спины? Как предатель последний?
— Чего — напал? Я не напал…
— Потому что не успел, — холодно усмехнулся Николай. — Да, конечно! Это аргумент.
Жора потупился.
Бывший морпех смотрел на него, сжав зубы.
— Гнида, — убийственно проронил он, — вот гнида, а?..
И вдруг почти без замаха, но с лютой силой влепил подонку затрещину. Подзатыльник. Позабыв о своем наказе не бить. Впрочем, физических повреждений в данном случае не было. Только встряска мозгов. Жору мотануло, он схватился за спинку стула.
Отступив, Николай взял кухонную тряпку, брезгливо вытер руки.
— Потом вымою, — процедил он. — Как к помойке прикоснулся… Садись, тухлятина! На, пиши.
На свет явились лист бумаги и ручка.
— Чего писать?.. — несчастно прошелестел «тухлятина».
— Ну чего! Так и пиши: я, такой-то, стал говном такого-то числа. С этих пор состою в должности говна. Воняю. Прошу перевести меня на должность подзалупной перхоти… Нормально излагаю?
— Коль! — «говно» обрело тон оскорбленного достоинства. — Ну ладно! Об меня что, теперь ноги можно вытирать?!
— Я бы тобой и жопу не вытер, — неожиданно спокойно ответил Локтев. — Но нет, конечно. Не хрен тебе писать. Я сам напишу. И Серега Дегтярев. И Володя Данилин.
Жора вздрогнул, услыхав эти имена и фамилии. Видимо, они много значили в общаге.
— Чего… напишете?
— Акт, — невозмутимо разъяснил Николай. — Такого-то числа мы, комиссия совета общежития, застала такую-то перхоть, то есть тебя, в состоянии алкогольного опьянения… ну и так далее, чтобы хватило на выселение из общаги. А может, и на отчисление. Подписи, дата. Кондратьич подтвердит. Легко! Ты знаешь.
Кондратьич — комендант общежития.
Жора мученически смотрел на заместителя старосты, совершая глотательные движения. Коля вроде бы чуть смягчился:
— Ну, дату пока ставить не будем. И ход не дадим. Но акт этот сделаем. И будет он лежать у меня. До первого твоего косяка. Чуть что — прощайся с общагой, а может, и с институтом. Понял? Живешь тут, дышишь этим воздухом потому, что я пока тебе разрешаю. Понял?
— Ну…
— Без «ну»!
— Понял, понял…
— Вот так. Живи как тень, ходи по стенке. К Любке Королевой на десять метров не приближайся. Увижу — акт. Где-нибудь борзанешь — акт. Ко мне не подходи, видеть тебя не хочу. Старайся на глаза не попадаться. Вопросы?