Стук ее сердца
Шрифт:
Ева взглянула на поношенные джинсы и черную толстовку, украшенную кричащей надписью «Казино Мираж».
– Подойдет. Поблагодарите ее за меня.
– Поблагодарите сами. Джуди – девушка не из робких, прятаться от гостьи не станет. Но фахитас у нее потрясающие. – Он снова улыбнулся: – И она абсолютно предана Джону.
– Уж не вытащил ли он и ее из тюрьмы? Ах да, вы же сказали, что она работала в казино.
– Да. Но ведь тюрьмы бывают разные, верно? У Джуди была трехлетняя дочь и муж, большой любитель помахать кулаками. Мужа Джон выгнал, а Джуди
Остановившись у порога, Ева проводила Хэнкса взглядом. Билл оказался настоящим кладезем информации, но ее сомнений не рассеял. Возможно, Джон Галло и заслуживал благодарности и преданности за какие-то конкретные поступки, но он был также наемным убийцей и человеком с неустойчивой психикой, подверженным нервным срывам и склонным к насилию. Она поежилась, вспомнив рассказ Хэнкса о берсеркере.
Надо держаться. Она сказала Галло, что не боится его, а значит, должна преодолеть страх и докопаться до правды.
Ева закрыла дверь и огляделась. Уютная и даже стильная комната, дубовая мебель, черный плед на широкой, двуспальной кровати, несколько веточек в золотой вазе на резном комоде. В декоре явно просматривались элементы вестерна, но руки дизайнера заметно не было – уж слишком все носило личный отпечаток. Она посмотрела на покрывало.
Красное в клетку одеяло на зеленой траве.
Стиль Джона Галло.
Отвернувшись от кровати, Ева подошла к широкому окну. Солнце опускалось за горы, и перед ней открывался потрясающий вид. Красноватый камень с вкраплениями зеленых сосен и елей придавал пейзажу вид экзотический и даже неземной. На этом фоне странно и неуместно выглядели кованые ворота, отделявшие дом от лежащего за ними дикого ландшафта.
Баррикады. А ведь после корейской тюрьмы Джон Галло должен был бы, казалось, избегать всякого рода ограждений. Впрочем, ворота были открыты. Своего рода компромисс? Но зачем вообще защищать дом? От кого он отгораживается?
Ева пересекла комнату и остановилась у двери, ведущей, вероятно, в ванную. Надо принять душ и все обдумать. Проблем хватало и помимо Галло. Даже если Кэтрин не рассказала Джо о телефонном звонке Джона, он уже догадался, что с ней что-то случилось. Она никогда бы не ушла куда-то, не предупредив Джо.
А Кэтрин? Ева отпускала шуточки насчет Кэтрин-спасательницы, но подруга в любом случае попытается помочь.
Черт бы побрал этого Галло с его самоуверенностью и безрассудством. Нужно придумать, как связаться с Джо и дать знать, что она в безопасности. Нужно предостеречь его от поспешных действий.
Да только реально ли это? Джо – человек действия, и осторожность – не его стихия. Он, конечно, уже на взводе, и теперь его цель – Галло. Да и как убедить Джо, что ей ничего не угрожает, если она сама в этом не уверена? Похитив и привезя ее сюда, Галло поступил нерационально, и при этом даже его друг не может сказать наверняка, что период безумства Галло в прошлом.
А раз так, ей нужно решать эту проблему самой, не впутывая никого другого.
Нельзя допустить, чтобы Джо пострадал из-за безумия ее похитителя.
Комната больше напоминала библиотеку, чем столовую. Остановившись в арочном проходе, Ева прошлась взглядом по заставленным книгами стеллажам и отделанному бронзой камину.
– Садись скорее. – Джон поднялся со стула во главе обеденного стола. – Джуди уже ворчит, боится, что ее фахитас остынут. В том, что касается температурного режима, она перфекционист.
– Джуди? – Ах да, кухарка, о которой упоминал Хэнкс. – Вот уж чего мне никак не хочется, так это гневить твою прислугу. Похоже, правила здесь устанавливает она.
– Еда – дело важное. – Джон усадил Еву и вернулся на место. – Я понял это в тюрьме. Поразительно, но многие вещи, кажущиеся вполне обычными, мы начинаем ценить лишь после того, как лишаемся их.
– Ты голодал? – Вопрос сорвался с языка сам собой. Вообще-то Ева уже решила, что не станет без необходимости расспрашивать его о том страшном периоде.
– В тюрьме я сильно похудел. – Он пожал плечами. – Но мышечный тонус удавалось поддерживать. Делал упражнения по нескольку часов в день, чтобы быть в форме, если вдруг представится случай бежать.
– И такой случай представился. – Она оглядела комнату. – Мне здесь нравится. Здесь все говорит о богатстве, но говорит тихо и ненавязчиво. Приятное место для неспешной беседы.
Его глаза повторили путь, который только что проделал ее взгляд, и на лице, к немалому удивлению Евы, отразилась гордость.
– Мне тоже здесь нравится. Этот дом – мой рай. Раньше, когда мы знали друг друга, я не думал о рае, но с тех пор многое изменилось.
– Ты, похоже, стал и завзятым книголюбом. Что-то не припоминаю за тобой такого увлечения.
Джон усмехнулся:
– Ничего удивительного. У нас ведь были другие… интересы.
– И то правда, – согласилась она и поспешила увести разговор от опасной темы: – Я тогда вообще мало о тебе знала.
– Меня больше увлекали не столько умственные, сколько физические упражнения. – Заметив, что Ева нахмурилась, он предостерегающе поднял руку: – Я говорю не о сексе. Энергии у меня было с избытком, и дяде Теду как-то удавалось направлять ее в безопасное русло, обучая меня всему тому, чему он сам научился в рейнджерах.
Она кивнула:
– Рик Лазаро. Помню. Ты рассказывал о нем.
Джон вскинул брови:
– У тебя хорошая память.
Она не стала говорить, что помнит не только это, но и многое другое. Подняла стакан с водой. Сделала глоток.
– Что-то вспоминается, что-то забывается. Так что насчет книг?
– Еще одна форма лишения, как и голод. Пожалуй, даже еще более острая, потому что голод по прошествии некоторого времени притупляется. Мозг так легко не сдается. Мне повезло. В моей камере умер заключенный, и я нашел в его вещах Библию, сборник поэзии и «Энциклопедию мифов». Мало, конечно, но, по крайней мере, было на чем тренировать память.