Стук тыгдымского коня
Шрифт:
Теперь у них было целых четыре двери. Одна, как положено на входе, две на койках и одна про запас.
– Вот такое оно, Чудовище хитрое, - продолжал Фиолетовый.
– Что еще. Ну, про этого чудика, - он кивнул на Килькина.
– Вы уже в курсе. Ах, да. Гы-гы-гы. Маньячелло наш. Илюшка Мавр учудил. Выходит Женек из комнаты. А Машка его как раз в душе мылась. Выходит и видит: стоит на карачках Илюшенька, и зеркальце, в дырку, куда труба входит, сует. Женек ему пинка навесил. Спрашивает, мол, че творишь негодяйский Мавр. А тот встает весь красный, и встречным
Не успел он закончить рассказ, как в дверях шумно возник Сашка Лепехин.
– Так я и думал, - грустно констатировал он, выгружая на стол минералку и две банки газированной водки.
– Ни за что не угадаете, что со мной по дороге приключилось.
– Кишки в ментовке смотрел, - буркнул Никита.
– Точно. Откуда знаешь? Следил за мной?
– Позвонили и доложили. Сказали, чтоб гнал тебя в шею.
– Потрещи мне еще. Ну, где мой стакан?
За стаканом сгоняли Фиолетового. Лепехин, желая достичь общего градуса, наливал себе двойную порцию.
– Гитару мне. Гитару,- проорал он, - Э-эх.
– Мне мама в детстве выколола глазки,
Чтоб я в шкафу варенья не нашел,
Я не хожу в кино, и не читаю сказки,
Зато я нюхаю и слышу хорошо.
– Ну? Что молчите, подпевайте.
– Маленький мальчик рыбу ловил,
Сзади к нему подползал крокодил,
Долго кряхтел крокодил-старичок,
В жопе застрял пионерский значок.
– Маленький Вовка по стройке гулял, - подхватил Кленов,
Феликс Эдмундыч за ним наблюдал,
Гулко о голову звякнул кирпич -
Метко кидает Владимир Ильич.
– Дайте я. Дайте мне, - Фиолетовый выхватил гитару:
– Рыжий пьяный ежик
Залез на провода
Током шибануло
Глупого ежа
А-а-а-а-а. А. Это песня про любоовь.
А бабы сеют кукурузу,
А титьки ляпают по пузу,
А солнце светит и печет,
А из...
– Кстати,- Лепехин положил на струны ладонь, оборвав песню, - А почему мы без баб гуляем?
– Нету, - развел руками Никита.
– Как это в общаге нету баб? Такого не бывает, - понесло любвеобильного Лепехина.
– Неужели никого нет на примете? Нам ведь не для забавы. Нам ведь просто поговорить.
Уханов пожал плечами.
– Даже не знаю, чем тебе помочь. Не сложилось у меня с местными.
– К тебе друг приехал сквозь бури и морозы. А ты ему баб зажал, - обиделся Сашка.
– С детства замечаю, какой ты гад все-таки. Замечаю и терплю. Всем раскажу, что если в тебе копнуть экскаватором, то там ужас чо откроется.
– Щас я девчонок приведу, - заявил вдруг Фиолетовый.
Он поставил бутылку, которую собирался открывать, и резво выбежал. Вскоре однако вернулся ни с чем, бормоча что-то про коварные звезды и не рыбный день.
– Девок в профилактории полно, - вспомнил Кленов.
– У Нас профилага есть на девятом этаже. Сезон заочниц. Только он уже закрыт.
– Как закрыт, - ревел неугомонный Лепехин, пугая задремавшего Килькина.
– Срочно открыть и водрузить флаги.
– Туда по пожарной лестнице лезть надо, - поддал жару Фиолетовый.
– Я не пойду, - объявил Никита, - у меня любовный шок не прошел еще.
– Вот только не надо нам мозги парить, - возмутился Сашка.
– Шок у него. Вы мозгач, Никита Васильевич, и нет Вам веры.
Он выломал из швабры палку, и прикрепил к ней колготки Стеллы в виде знамени.
– Сыны мои. Родина в опасности! Девки ходят не размятые и прискорбно сухие. Там в заоблачной вышине плачут они, вглядываясь в облака, свесив косы в форточки.Там нас ждет сказка, которую нужно сделать былью. Так не посрамим земли своей и рода своего.
Фиолетовый крикнул "ура", и захлопал в ладоши, Кленов гордо выпятил грудь, Килькин снова уснул, Уханов попытался ускользнуть, но был пойман бдительными друзьями.
– Уханыч! Друг!
– Сашка орал ему прямо в ухо.
– Солнце встало над рекою Хуанхэ,
С речки китайцы идут,
Желтый флаг несут они в руке,
Веселенькую песенку поют:
Уня-уня-уняня. Уня-уня-уняня.
Уня-уня-уняня. Уня-уняняя.
Кленов дирижировал знаменем и бутылкой в такт.
Уня-ня-я-я, - кряхтя от натуги, пытался вторить ему Фиолетовый, тащивший обезноженного Килькина.
Веселая ватага дружно ринулась на штурм лестницы, не обращая внимание на то, что она шатается, и на отсутствие значительного количества перекладин. Внизу остался спать, позабытый всеми, Боря.
Профилакторий встретил компанию неожиданной тишиной. Исследовав оба крыла, друзья с удивлением обнаружили, что все спят. Только на кухне курили двое парней.
– Странно, - пробормотал Мишка.
– Обычно здесь фестиваль.
Он сунулся к парням с расспросами, и тут же был послан в грубой форме. Лепехин за него обиделся, и завязалась потасовка.
На шум выскочил народ из соседних комнат. Фиолетового сразу сшибли с ног, и он по-пластунски нырнул на балкон.
Кленова зажали в угол, и принялись методично избивать. В ответ он пинался, и плевался в обидчиков кровавыми слюнями.
Уханов с Лепехиным успели отгородиться столом, и в руки противнику не давались, коварно тыча их знаменем.
К месту боя прибывали и прибывали обитатели профилактория.
– Физфак бьют!
– с тыла неожиданно прибыла подмога, вызванная Фиолетовым.