Стук тыгдымского коня
Шрифт:
– Спросить хотел.
– Гагадзе покосился на роющегося в сумке Кленова.
– Спроси, раз хотел.
– Я это.. тут такой вопрос. Короче, правда, что у метисок не вдоль, а поперек?
– Чего?
– Ну, если у девушки разных наций родители. Мне сказали, у таких поперек. Правда?
– Гагадзе пристально наблюдал за реакцией.
Мишка на секунду замер, и, не оборачиваясь, продолжил ворошить сумку. У Уханова не дрогнул ни один мускул.
– Правда, и чо? Это не повод ее сразу
– Да не-ет. Мне Женек сказал. Я думал, шутит. Пришел проверить.
– Ну, не веришь мне, иди еще у кого-нибудь спроси.
– Спрашивал. У всех со своего этажа.
– И как?
– Подтвердили. Я думал, сговорились.
– Думал он. Биологию надо было учить в школе. У нас даже на физкультуре таких от приседаний освобождали.
– Да? А у нас не освобождали.
– Дикие вы потому что. А им трудно было. Ну все, иди. Иди. Не отвлекай от дел.
Как только дверь за потрясенным грузином закрылась, Кленов рухнул на колени, зарывшись головой в сумку.
– А-а-а-а. Приседания. Я не могу. Большой же мальчик. А-а-а-а.
Гл.7
В сумерках Уханов возвращался в общежитие, прижимая к груди тубус. С визгом затормозил подъехавший милицейский Уазик. Из него выскочили два милиционера с автоматами.
– Стоять! Руки на капот. Ноги на ширине плеч. Руки, я сказал.
Никиту быстро обыскали, забрали тубус, и запихнули в машину. Внутри было темно.
– Тут два места, - услышал он голос.
– А нас уже пятеро. Пристраивайся как-нибудь.
Уазик резко затормозил, и Уханов упал на колени, уткнувшись головой в кого-то мягкого. Дверцы распахнулись.
– Больно же. Ай.
– Лезь давай, а то по почкам еще получишь.
– Тут места нет.
– Полно места. Тринадцать человек помещается. Проверено.
Внутрь запихнули еще кого-то и вновь стало темно.
– Куда я? Где мне тут?
– бормотал несмело новичок.
За стенкой трещала рация.
– Третий. Ответьте пятому. Третий, ответьте пятому.
– Грххх. Треххх схххх.
– Взяли семерых. Возвращаемся.
– Хрхх грааххх.
Машина, опять резко скрипя тормозами, остановилась. Копошащихся друг на друге узников выгрузили, и повели в отдел. Там Уханова отделили от толпы, и затолкнули в кабинет.
Следователь с воспаленными глазами положил перед собой бланк.
– Фамилия, имя, отчество?
– Уханов Никита Васильевич. А за что меня? Что я сделал-то?
– Много будешь знать - быстрее помрешь. Год, месяц, дата рождения?
За соседним столом, допрашивали бритого, щербатого паренька.
– Начальник, - гнусил тот.
– Ну, не при делах я. Зуб даю.
Он щелкнул ногтями по зубам, и, скрутив из пальцев знак металлистов, постучал им себя по лбу.
– Место работы? Учебы?
– продолжал допытывать воспаленный Никиту.
– Саратовский государственный университет имени Чернышевского. Физфак.
– О, начальник, - оживился бритый.
– Это ученый барыгу обнес. Точно. Он там терся возле лабаза. Я вспомнил его лукавую мордашку.
Он повернулся к Уханову.
– Ну че ворюга? Допрыгался. Щас товарищ следователь тебе устроит.
– Сява, заткни хлеборезку, - перебили его.
– Шкредов, Артем, уводи придурка.
Бритого увели. Никиту опрашивали еще минут семь. Потом дали расписаться, что все записано с его слов верно.
– Куда его? В обезьяннике места нет, - спросил Шкредов.
– Отведи ко временным пока. И давай следующего, - воспаленный устало откинулся на стуле.
Никиту провели по коридору, и втолкнули в камеру с нарами.
– О, ученый, - обрадовался ему бритый.
– Ученый, а ты Ньютона знаешь? Че молчишь? Язык проглотил?
– Сява, сигареты у него спроси, - сказал кто-то, лежащий на нарах.
– Все спросим: и сигареты, и кто он по жизни, - бритый, танцующей походкой, направился к Уханову, весело напевая.
– В нашей Твери нету таких. Даже среди шкур центровых.
Загромыхала стальная дверь. Заглянувший Шкредов поманил Никиту.
– Уже уходишь? Жаль, - расстроился бритый.
– Товарищ сержант, не забирайте его. Он Ньютона знает. Гы-гы. Оставайся мальчик с нами. Будешь нашим короле-ем.
Уханов молча, с облегчением вынырнул из камеры.
Его вывели в коридор, где толпилось еще человек пятнадцать парней. Среди них он увидел и своих недавних попутчиков. На деревянной лавке возле стены полулежал еще один молодой человек. Руками он зажимал распоротый живот, не давая вывалиться на пол торчащим неопрятным кишкам. Под лавкой натекла красная лужа. Возле него рыдала девушка с размазанной на лице тушью.
– Пожалуйста. Ну сделайте же что-нибудь. Ну отвезите его. Он сейчас кровью истечет.
– Скорую вызвали. Приедет - все хорошо будет, - отвечал стоящий рядом милиционер с каменным лицом. Он, не мигая смотрел в стену напротив, упорно избегая встречаться с девушкой глазами.
Шкредов толкнул Уханова к остальным, и склонился над раненым.
– Посмотри. Может из них кто тебя.
Раненый в ответ сипло втянул воздух и застонал.
– Не они это, - всхлипнула девушка.
– Те другие были. Я их хорошо запомнила. Пожалуйста, отвезите его. Ну хоть что-нибудь. Умоляю.
Никиту вытолкнули прочь. Последнее, что он увидел, это как девушка встает на колени. В окошке дежурного Никита получил тубус обратно.
– А зажигалку?
– спросил стоящий рядом паренек.