Ступая за Край
Шрифт:
— Этого хватит, чтобы расплатиться со жрецом? — Эвиси вынула гребни с рубинами из волос.
— Этого хватит, чтобы построить им новый храм, пойдём. В горах сейчас тепло, переночуем, когда отойдём достаточно далеко… Там, внизу, есть небольшая деревня, мы сможем поесть и попить.
— Не хочешь терять время?
— Не знаю, сколько его осталось, моя Королева.
Тропа оказалась несложной. Или Эвиси уже привыкла к горным тропам — её ноги уверенно стояли на земле, перепрыгивали с камня на камень и не спотыкались, когда Эвиси сбегала вниз. Уже когда солнце было в зените, Эвиси увидела деревушку, а чуть позже и жителей.
Они поели в доме сельского человека, заплатив за это монету. Еда, в отличие от убранства дома, мало отличалась от той, что была в поселении. Хлеб из очага, молоко, сыр и похлёбка из мяса.
Эвиси разглядывала храм, который предстал перед ней неожиданно, словно вырос из-под земли. Огромные светлые колонны уходили высоко в небо, свода же потолка не было, отчего, создавалось впечатление, что храм парит над землёй. Такой же светлый, как и колонны, пол, был скользкий, словно неуклюжая жена пролила масло.
Жрец был молод и в таких же светлых одеждах. Он разглядел гребни, которые протянула ему Эвиси, и выслушал то, что сказал Гелан. Какое-то время он качал головой, но потом кивнул в знак согласия и провёл Эвиси к постаменту, показав жестом, как ей следует встать, потом так же поставил Гелана и сам встал к ним спиной. Он долго возносил молитвы, которые звучали как песня, и казалось Эвиси, что храм и вправду поднимается над землёй и медленно летит, показывая огромные неведомые Земли, зелень лугов и лесов, высоту синего неба и лазурь рек и озёр.
Не сразу поняла Эвиси, что жрец протягивает руку, чтобы взять запястье Эвиси в свою руку, так же, как и запястье Гелана, продолжая возносить молитвы, но уже держа руки пары вместе. На одной руке Эвиси оказался браслет, и на другой руке, они скрепились, казалось, намертво с такими же браслетами на руках Гелана, пока они стояли лицом друг к другу, повторяя то, что говорит жрец. Потом одну руку Эвиси освободили, как и руку Гелана, и браслеты с них жрец переодел на другие руки. Таким образом, и на руке Эвиси, и на руке Гелана, оказалось по два браслета сцепленные между собой. Правая рука Эвиси были прикована к левой руке Гелана до конца церемонии, пока жрец всё пел и пел свои молитвы. В конце он показал, как расцепить браслеты, сказав, что защёлки сделаны таким образом, что подходят друг к другу, но ни с каким другим браслетом не смогут соединиться, потому что никогда не повторяются за всю историю обряда. Снять же эти браслеты попросту невозможно. Метал этот не перекусить, не сломать и не сжечь, и только жрец хранит тайну, как снять его, но сделает это только после смерти одного из супругов.
Вернулись они в поселение ночью. Никогда ещё Эвиси не была так счастлива, как в момент осознания того, что сейчас переступит порог дома Гелана, как жена его. Никогда ещё Эвиси не позволяла себе думать о будущем и смотреть в него без страха.
— Гелан, — Эвиси помолчала, но потом продолжила, — эта земля… там тоже люди, такой же хлеб и вода, так же ценится золото и каменья. Ты говорил, что Земли эти огромны, и они мало контактируют с Дальними Землями, ты говорил, что морской путь только осваивают, а проход через горы опасен почти всегда, только в тёплое время возможно пройти по нему. Значит, люди не переходят из страны в страну, и слухи о Королеве Эвиси, чьи глаза меняют цвет, не дошли до этих Земель. И никому нет дела, как погиб всадник Наследника Аралана, уверена, там никто и не знает его.
— В знатных кругах слышали, я уверен.
— Но… нам не надо жить в знатных кругах. Мы можем жить простой жизнью, как в поселении, но не страшиться гнева Главной Богини и законов Дальних Земель. Мы можем там жить, и даже… мы сможем родить младенца, Гелан, ведь ему будет не страшен суд Главной Богини. Мы бессильны перед законом, но мы можем уйти от этого закона. Уйти навсегда и затеряться там.
— Я не слышал, чтобы кто-то уходил в ту сторону.
— Мы будем первые! Ты знаешь язык, знаешь их Богов, у тебя есть деньги…
— Да, да, моя Королева, страшно смотреть в будущее и не бояться его, как за долгие зимы привык я, и теперь привыкла ты, но мы уйдём, мы уйдём завтра же. Долгие зимы сердце моё было полно жаждой мести, но пришло время жизни и надежды. Эту ночь мы проведём, как и полагается, жена моя, в ласках, тело моё и дух жаждет этого, Эвиси, а завтра мы уйдём, — Гелан зажигал свечи в доме и смотрел на свою Королеву. — Мы уйдём Эвиси, жена моя.
— Очень жаль, что таким смелым планам не суждено сбыться, воин, — Эвиси похолодела, казалось, сердце её остановилось, как и дыхание, ужас пробрался в сердце её.
— Меланмир…
— Да, это я, твой муж, на этих землях — твой муж. Единственный.
— Гелан, — Эвиси подбежала к Гелану, уже зная, что он должен сделать, должен, ведь он обещал, что суд Главной Богини не коснётся его Королевы, он сам убьёт её. — Гелан!
Эвиси видела, как рука Гелана дрогнула, но он взял в руки клинок, достаточно острый, чтобы смерть Королевы была быстрой и безболезненной. Она уже ощущала у горла, там, где бьётся кровь, подобно урагану, холод стали, который перемешивался с её слезами и дыханием Гелана.
— Давай же, Гелан, — Эвиси плакала. Да, это было то, что она просила ночами у всех известных ей Богов — быструю смерть, и избежать суда Главной Богини и Аралана, брата её… Но всё её существо, все её мысли противились смерти и боялись её, она была не в силах выносить ожидание, но страшней было осознание, что её ждёт суд и казнь.
«Её волосы были покрыты, чтобы никто кроме мужа не видел их».
— Гелан…
— Я люблю тебя, моя Королева.
— И ты убьёшь её? — Меланмир выглядел спокойным. — Ты убьёшь ту, чьё сердце бьётся для тебя, воин?
— Разве законы Дальних Земель оставляют мне возможность выбора?
— Выбор есть всегда… Человек должен быть свободен, так ведь тут говорят.
— Человек не может быть свободен при таких законах.
— Ты убьёшь её?
— Да. Я поклялся ей.
— Ты убьёшь мать своего младенца?
— Нет никакого младенца.
— Тогда почему она держит руки на животе, воин? Почему даже в слезах и перед смертью, она хватается за свой живот? Скажи мне? Не знаешь? Потому что под сердцем её младенец, судя по всему — твой! И, судя по всему, ты не знаешь этого… воин?