Ступень Четвертая. Часть первая
Шрифт:
— Елисеев, ты на часы смотрел? — сразу спросил весьма недовольный генерал. — Ты там спать должен. И твоя пятерка тоже должна спать.
— А мы вместо этого ходили смотреть на Сысоева.
— Что-то высмотрели? — Похоже, Ефремов зевнул прямо в трубку, потому что конец фразы получился смазанным.
— Мы нет, а вот нас — да. Мне позвонил наш противник на трубку, которую я дал волхву.
— Неприятно, но хоть нет неопределенности. Значит, они против нас, — сразу решил Ефремов.
— Дмитрий Максимович,
— Не очень. Это нужно сильно накосячить, чтобы обменять практически свободу на полное подчинение.
— Могу я получить список людей под такой клятвой среди тех, кто был на том приеме у Мальцева, информацию о котором вы передали при мне императору?
— Извини, Ярослав, но нет, — неожиданно твердо ответил Ефремов. — Только с разрешения императора. Надеюсь, его ты так поздно беспокоить не будешь? Список я подготовлю. С утра уточню, можно ли его тебе отправить.
— Ну хоть так, — согласился я.
— А что от тебя хотел тот, кто позвонил? — с напряжением в голосе спросил Ефремов.
— Чтобы я перестал путаться у него под ногами. Обозначил свои цели.
— Какие?
— Извините, но я об этом скажу только императору, — злорадно ответил я. — Вот если он разрешит, тогда все вам расскажу.
— Елисеев, Елисеев, — вздохнул Ефремов в трубку. — Забываешь, кто тебе все время помогает.
— Что вы, Дмитрий Максимович. Но понятие государственной тайны работает в обе стороны.
— Так я же и стою на страже государственной тайны, — напомнил он.
— Вы знаете не все, что знает император. И только ему решать, что именно должно дойти до вас, а что останется в секрете.
— Однако, Елисеев… Ты, часом, на мое место не метишь? — недовольно засопел он в трубку.
— Упаси боже, Дмитрий Максимович. Мне и своего много. Я надеюсь, что все это закончится быстро и мы с вами будем контактировать куда реже и только по приятным поводам.
— Например, прием в честь дня твоего рождения? — с явным намеком спросил он.
— Не уверен, что хочу его устраивать.
— Надо, Елисеев, надо.
Он добавил пару фраз о необходимости коммуникации с другими кланами, после чего попрощался и повесил трубку. А я попал под допрос моей пятерки.
— Насколько опасно для нас то, что сегодня случилось? — спросила Ангелина. — Я имею в виду, для наших планов.
— Я думаю, что наблюдатель не мог знать, сколько человек смотрело на Сысоева, поэтому действуй так, как вы договорились с Ефремовым, — решил я. — Хуже точно не будет, даже если я неправ по поводу наблюдателя.
— Но то, что что-то вообще видели со стороны… У меня это в голове не укладывается.
— Я тебе сразу говорил, что школьная защита — проницаема, — напомнил я. — Да за всеми нами постоянно наблюдают, поэтому учитывай это всегда. В безопасности вы только тут. Но я все равно добавлю еще пару слоев для надежности.
— А Императорская гвардия? — проблеяла Ангелина, до которой дошло, что ее перевод — вовсе не синекура, а довольно опасное задание. — Они же должны нас охранять?
— Они и охраняют, — ответила Светлана. — При необходимости появятся здесь в считаные мгновения. Но открыто им тут находиться нельзя.
— Сейчас нам ничего не угрожает. Предлагаю отправляться спать, — напомнил я про время. — Невыспавшийся школьник тупеет. А мы, как выяснилось, не только школьники, но и тайные агенты.
Немного атмосферу разрядить мне удалось, девушки выглядели не такими испуганными, когда уходили, Тимофей тоже отправился к себе, а Ден задержался и тихо сказал:
— Меня сильно беспокоит ситуация с трубкой. Ее нельзя отключить?
— Можно, — признал я. — Но непосредственно у базы. Только зачем? Информацию с нее никакую не получить, а вот проговориться преступник может.
— Разве что, — с большим сомнением согласился Ден. — Но Постникову не понравится, что одна из столь важных трубок — в чужих руках. Нужно блок самоуничтожения туда вставлять.
— Точно, нужно с ним поговорить, спасибо.
Я набрал Постникова и предупредил что бы ни он, ни кто другой не отвечали на звонок от «волхва». Приеду к себе, закорочу звонок только на себя. Конечно, вряд ли Накрех сейчас захочет пообщаться с кем-то, кроме меня, но когда поймет, что нам с ним не по пути, примется за других.
А потом я стукнулся к Дамиану. Если кто-то может помочь в борьбе с Накрехом, так это он. Главное, чтобы он захотел это сделать. Идея, как его привлечь, у меня была. Осталось выяснить, сработает ли.
— Чего тебе? — недружелюбно спросил он. — Один явился? Надо же. А поинтересоваться у меня, хочу ли я знакомиться с кем попало?
— Это император кто попало? — удивился я. — Не думал, что ты столь низкого мнения о себе.
Он шумом выдохнул, демонстрируя презрение ко мне и к тому, кого я приводил.
— О себе я достаточно высокого мнения, но это не значит, что я готов на диалог с любым, кто скажет, что он тоже император. Я лицо уникальное, понял?
Я кивнул и создал под задницей кресло. Дамиан сел на любимого конька, а значит, будет долго распинаться о собственном величии и непохожести на других. В голову полезли непрошенные мысли о том, что из того, что я помню, — настоящее, а что — наведенное, но я от них постарался побыстрее отделаться, решив для себя, что нет такой гадости, на которую не способен мой бывший приятель. А значит, все плохое, что я про него помню, — правда. А вот хорошее, да, хорошее точно может быть наведенным.