Ступень Четвертая. Часть вторая
Шрифт:
— Тогда так и делаем. Быстро снимаем и ставим опять, — предложил я — И по результатам решаем, что делать. За секунду он не умрет, если не умер.
— А умрет, так реанимируем, — заявил Тимофей.
— Поехали? — предложил я, защелкивая сначала на одной, потом на второй руке блокираторы.
— Погоди, я сначала запущу сканирование, — напомнил Тимофей. — Я его мгновенно не включаю. Давай!
Я снял стазис, быстро его вернул и уставился на Тимофея в ожидании вердикта.
— Есть душа, — ответил он.
— Так это
— А если Новиков — не Накрех? — возразил я. — Руну мы не нашли. Если он с ним только как-то связан?
— Маловероятно. Ты же видел его артефакты?
— Он мог их не сам делать. Нет, придется оживлять и допрашивать. Эмиль, Тимофей, готовьтесь к реанимационным мероприятиям.
— Было бы на кого тратить энергию, — проворчал Постников. — Накопители приготовьте на всякий случай.
Эмиль и Тимофей замерли по обеим сторонам стола, готовые действовать сразу, как сниму стазис. Я сосчитал вслух до трех, как мы договаривались и развеял заклинание, после чего работа закипела. Тело Новикова пару раз выгнулось, но не потому, что он пытался сдохнуть, а потому, что избавлялся от ненужного железа, повредившего жизненно важные органы. Эмиль с Тимофеем перебрасывались короткими репликами и работали на удивление слаженно, даже крови почти не было — всю ее удалось задержать и вернуть в кровеносные сосуды. На выходе получился почти такой же Новиков, какой приходил на свидание с Глазьевым, разве что голый. И эта сволочь сладко посапывала на операционном столе, чему-то улыбаясь.
— Будите, — скомандовал я.
Тимофей вывел Новикова из целительского сна, и тот приоткрыл глаза, увидел меня, опять закрыл и помотал головой, как будто сомневаясь, что то, что он сейчас видит — не сон. Потом опять открыл, осмотрелся и хмуро спросил:
— С каких это пор Елисеевы занимаются похищением людей?
Что-то в интонациях бывшего пациента мне не понравилось, но я даже не успел понять, что как он продолжил:
— Вы думаете, что это сойдет вам с рук? Даже если отец опять вам что-то заплатит за меня, то я лично нажалуюсь Ефремову. Потому что в этот раз я был на нейтральной территории, а не на вашей. И вы меня трогать не имели права.
— Твою ж мать, — выдохнул Постников. — Это же Глазьев.
Глава 28
Глазьев вопил и грозил нам всеми карами ровно до того времени, как ему кто-то догадался подсунуть зеркало. Он сначала отмахнулся, потом глянул, потом глянул второй раз и заорал как истеричная девица, к которой ночью залез бомж и пытается устроиться под ее одеялом. Он не пытался бежать или швыряться магией, он пялился в зеркало и орал на одной и той же ноте. Не знаю, кому из целителей пришло в голову набросить на него целительский сон, но я был благодарен за это потому, что еще немного — и мои перепонки бы напрочь вынесло. А с ними — и остатки благоразумия. Потому что Глазьева-Новикова с каждым воплем хотелось прибить все сильней и сильней.
— Твою мать… — В наступившей тишине голос Постникова показался оглушающим. — Что делать-то будем?
— Это вообще как? — кашлянул Эмиль.
— Хотел бы я сам понять как.
Впервые в моей практике мага передо мной встала проблема в магии, к которой я даже не знал, как подступиться. Но я был главой клана и на меня смотрели три человека, которые ждали мое решение и которым надо было хоть что-то говорить.
— По всей видимости, при использовании руны Накреха происходит не вытеснение души, а обмен, — родил я умную сентенцию.
— Руну мы не нашли, — напомнил Постников.
Я посмотрел на дрыхнущего Новикова-Глазьева и отправил на него заклинание по выявлению тайных знаков. Руна обнаружилась под мышкой. Даже под заклинанием она выглядела выцветшей, а значит, она сработала, перенеся душу. К сожалению, в деле розыска Накреха она была бесполезна, разве что указывала, что мы взяли того, кого нужно. Что именно Накрех одно время сидел в этом теле, но сейчас здесь его нет, как нет и в Глазьеве. И все это было для меня как-то слишком. День выдался чересчур насыщенным и мозги были близки к тому, чтобы вскипеть.
— Так, руна на месте. Осталось понять, куда делся сам Накрех, — деловито сказал Постников приведя своими словами меня в чувство. — Если в Глазьеве его не обнаружилось.
— Я мог ошибиться, — подал голос Тимофей. — Но он выглядел именно так, как те, у кого не было души.
— Возможно, он умеет маскироваться? — предположил Постников.
Я вздохнул и набрал Ефремова.
— Дмитрий Максимович, Глазьева нужно срочно вернуть, он может быть опасен.
— О как, — хмыкнул он. — И почему я не удивлен твоему звонку? На каплю меда приходится бочка дегтя.
— Вы хотели сказать «на бочку меда», — поправил я.
— Что хотел, то и сказал, — буркнул он. — Что вообще происходит, объяснишь?
— Если император даст разрешение. Я ему сейчас буду звонить. Но мне кажется, пришла пора привлекать Императорскую гвардию. Не все же мне за вас вашу работу делать. Глазьева немедленно вернуть, и он должен быть в блокираторах.
Не знаю прошло ли давление через немагический способ связи, но Ефремов спорить не стал, сказал:
— Сейчас займусь. Но старший Глазьев вонять будет…
После Ефремова я, как и сказал, позвонил императору, обрисовал размер задницы, в которой мы очутились. Он недолго подумал и сказал:
— Я приеду вместе с Ефремовым. И специалиста по возвращению душ тоже поищу. Но последнего не обещаю.
Консультант бы не помещал, но боюсь, не найдется даже императорской волей. Во всяком случае, не раньше, чем выявим Накреха, потому что другой тут вряд ли проконсультирует. Тут? Недолго думая, я вызвал Дамиана. Поначалу мне казалось, что удастся зайти в его сон, но, похоже, он больше не пренебрегал защитой, поэтому перед тем, как мы встретились, Дамиан все же проснулся и ответил в полном сознании. А жаль — во сне больше возможностей надавить на собеседника.