Ступень вторая
Шрифт:
Из его глаз вместо слез заструился жидкий гной, как это наверняка происходило и в реале, и я чуть было не поддался вспыхнувшему желанию помочь. Желанию слабака, который не должен заботиться о своих людях. Я таковым не был.
— Положим, я помогу. Что я получу взамен?
Укоризненный взгляд целителя на меня не подействовал. Сам он получал за свою работу плату, и очень недурственную. А на предложение поработать бесплатно наверняка ответил бы высокомерным отказом. Любовь к ближнему — хорошее дело, но всех ближних не возлюбишь без ущерба для себя, порой смертельного, приходится фильтровать по платежеспособности.
—
На них я бы теперь и сам претендовать не стал, после такого вот визита. Но само это уточнение удивило: Дамиан очень любил жизнь и власть, но всем этим готов был поступиться ради долга. Но мне заклинания Последнего Шанса нужны не были. Насмотрелся я на извращенное использование магии и понял одно: не хочу, чтобы меня поминали как Вишневских. Вон Мальцев, уж на что придурок, но и тот по сравнению с Вишневским выглядит образцом адекватности. Нет, все-таки правильно поступил тот, кто вынес весь этот мусор: там людей уже не осталось, одни марионетки. А марионетки с магией — опасная штука, как ни крути. Особенно если ими управляет невесть кто.
— Мальгус, — прохрипел Дамиан, — не тяни время, мне здесь находиться больно и тяжело.
— Мне нужны целители, — не стал я ходить вокруг да около. — А значит, мне нужны все целительские заклинания, к которым имеют доступ маги в твоей империи. В течение года выбранный тобой целитель передаст их выбранному мной магу.
Я не был уверен, что это будет Тимофей: в его мозгах и без того уже покопалась фиолетовая пакость, дополнительные травмы ему не нужны, даже если на беглый взгляд это и не травмы вовсе.
— Слишком неконкретное условие, — сказал целитель. — Император может по незнанию что-то упустить и получить все прелести нарушенной клятвы, если вы понимаете о чем я.
Он еще при этом улыбнулся, словно не испытывал ни малейшей вины из-за смерти Айлинга.
— Сформулируйте условие, — предложил я. — Станьте частью второй стороны в клятве.
Улыбаться целителю резко расхотелось. Да, быть гарантом по чужой клятве — огромный риск. Но деваться ему некуда: Дамиан мое предложение услышал, а добраться до несогласного целителя ему можно и из этого состояния. И тогда в следующий раз Дамиан придет ко мне с другим целителем: с таким, кто согласится разделить клятву с императором.
Но следующий раз не понадобился: целитель высказал ряд граничных условий, которые показались мне разумными, поэтому я их принял. А предложение растянуть на два года обучение было еще и в моих интересах, хотя я этого не показал. Единственный риск был в том, что Дамиан эти два года не проживет. Но если уж его не взяло ничего из перечисленных способов самоубийства, то вряд ли кто-то подберет работающий для покушения.
Мы договорились, что я даю Дамиану полгода на выздоровление: все-таки ему прилетело слишком сильно, чтобы он мог всерьез чем-то заниматься, после чего я передал ему информацию о смене векторов в заклинании, чтобы оно наконец подействовало. Дамиан опробовал тут же, пусть в снохождении действенность куда ниже, но лицо его явно стало выглядеть лучше, хотя все еще не вызывало желания взглянуть второй раз. Почувствовал он себя тоже лучше, потому что в нем сразу проснулась ненависть и жажда мести.
— Если я найду эту сучку Илинель, — тихо сказал Дамиан только для меня, — я убью ее самым жестоким способом, который придумаю.
— Твое право, — признал я.
Проклятие было моим, авторским, но Илинель в него добавила щедро от своей ненависти, что и привело к такому результату. Ненависть калечит, и не только того, на кого направлена.
Прощаться я с ними не стал, вышел так. Не было никакого желания обмениваться вежливыми фразами с теми, кого я даже не уважал.
Вышел я вовремя, потому что Серый как раз принимал заказанные травки, которых мне не хватало для зелий. Забрав у него пакетики, я наконец-то закрылся в лаборатории и принялся вплотную заниматься зельем для артефактов связи, решив закончить с ними сегодня же. Чего там осталось-то? Основное я сделал и настроил еще вчера, и если бы не проблемы с Глазьевыми, к обеду у нас был бы уже рабочий вариант.
Зелье я успел приготовить, но и только. Даже отставить его со спиртовки не успел, как в дверь поскребся Серый и вкрадчиво сообщил:
— Там Егор Дмитриевич Глазьев собственной персоной. Я его впускать не стал, сказал, что без твоего разрешения не могу, потому что между нашими кланами вроде как ведутся военные действия.
— Разве? — я ему подмигнул. — Я бы сформулировал иначе. Глазьевы немотивированно нападают на нас.
— А разница? — вытаращился Серый. — Ты его примешь?
— Придется.
Я с сожалением отставил емкость с зельем со спиртовки, которую погасил, набросив стеклянный колпачок, и только после этого вышел в прихожую. Глазьев-старший терпеливо дожидался с той стороны двери, хотя с его лица художник не списал бы лик смирения. Оно дышало яростью. Губы были сомкнуты столь плотно, что наверняка зубы подвергались лишним ненужным нагрузкам. А ведь у него не было абонемента к нашему стоматологу. И главное — не будет.
Налюбовавшись на недруга вдоволь и убедившись, что он не припас заготовленных заклинаний, дверь я все-таки открыл и сказал настолько холодно, насколько позволял возраст тела:
— Чем обязан, Егор Дмитриевич?
— Я бы хотел вернуться к нашему недавнему разговору, — сказал он, как выплюнул. С чувством глубокого отвращения как ко мне, так и к ситуации в целом.
— Материальные претензии к вашему клану уменьшиться не могут, — предупредил я его сразу. — А вот увеличиться — запросто.
— Кстати, — радостно влез в наш разговор Серый. — Глазьевы так и не перевели деньги за то, что мы отпустили их магов, не привлекая полицию к попытке ограбления нашего дома.
Визитер неприязненно зыркнул на Серого, но сказал почти вежливо:
— Я отдал распоряжение, должны перевести. Вы же понимаете, что это мелкие деньги? Я прямо сейчас позвоню и попрошу ускорить.
— Будьте любезны, — усмехнулся я. И мне, и ему было понятно, что ничего он переводить до недавнего времени не собирался, имея договоренность с Елисеевым, который по недоразумению оказался моим дедом, о том, что Глазьевы помогают моему родственнику заполучить мои деньги, а родственник списывает все долги клана Глазьевых перед кланом Елисеевых. Но тут уж фиг вам. — Проходите, Егор Дмитриевич. Если у вас есть новые предложения, я их выслушаю.