Ступень вторая
Шрифт:
Впрочем, мы и сам за себя радовались неплохо. Тимофей улыбался широко, но с долей неуверенности в том, что мы действительно победили. Денис улыбался более сдержанно и, что бы он ни думал про себя, внешне излучал уверенность и в наших силах, и в том, что мы награждаемся по праву. Диана улыбалась так, как умела улыбаться только она: с толикой превосходства и убежденностью в собственном превосходстве. Светлана же улыбалась открыто и радостно, заряжая всех нас позитивом.
Император закончил речь, убрал усиливающее
— Ярослав, я хочу с тобой поговорить.
— Сейчас? — уточнил я.
— Именно. Пойдем.
Признаться, я немного напрягся, потому что желание было неожиданным, а значит, разговор пойдет непонятно о чем и непонятно к чему приведет. Возможно, после него грамота от «Крыльев Феникса» останется единственным бонусом от соревнований. Не будут же мне выплачивать стипендию если не допустят в школу? А если не допустят меня, то и моих людей — тоже, за исключением разве что Дианы, которую тут примут с распростертыми объятьями.
Пришли мы в кабинет директора, который тут же нас покинул с извинениями. Судя по тому, что задерживать его никто не стал, император планировал беседу заранее и без посторонних ушей, что и тут же подтвердил, поставив защиту от прослушивания. По привычке я ее изучил, отметил, что обойти смог бы, причем так, что поставивший не заметил бы, но говорить этого, разумеется, не стал. Император устроился в директорском кресле и кивнул мне на стул для посетителей.
— Присаживайся, разговор будет долгий.
Я осторожно уселся, жопой чувствуя не мягкость стула, а грядущий допрос. Я был почти уверен, что будет он касаться поместья Вишневских, а от результатов его будет зависеть не только поступление в школу, но и судьба клана в целом.
— Признаться, Ярослав, меня позабавило то, что ты меня не узнал. Давно такого не случалось.
Он улыбнулся, но императоры — не те люди, которые всегда показывают настоящие чувства. За улыбкой могла таиться оскорбленная гордость, жаждущая мести, поэтому я принял покаянный вид и сказал:
— Мне очень стыдно, Ваше Императорское Величество. Но в жизни вы сильно отличаетесь от своих портретов. Портрет мага не передает его силы, на которую я обратил внимание в первую очередь. Кроме того, я не ожидал встретить столь высокопоставленную персону, да еще без свиты и охраны.
— Если маг не может защитить себя сам, никакая охрана ему не поможет. Маг с охраной выглядит жалко.
— Если он не занимает столь высокий пост, Ваше Императорское Величество. Чем выше стоит человек, тем больше желающих ему навредить, поэтому логично, если на пути преступника встанет заслон.
— Положим, ко мне не так просто подобраться, — он усмехнулся, с любопытством на меня глядя. С таким неприятным исследовательским интересом, когда ради науки изучаемая животинка может быть разобрана на сотни мелких деталек, которые уже никогда не соберутся вместе в нечто живое. — Но направление твоих мыслей понятно. Твой учитель поэтому ведет жизнь отшельника?
— Мой учитель? — удивленно переспросил я, почему-то вдруг решив, что речь идет об Айлинге. — Ваше Императорское Величество.
Он поморщился.
— Давай в этом разговоре опустим титулование. Отвлекает. И тебя, и меня. Отвечай коротко и по существу. Разумеется, я не про Ефремова. Меня интересует волхв Варсонофий.
С его руки сорвалась токая дымная нить ментального подчиняющего заклятия, которое было остановлено моей защитой. Причем для того, чтобы отправить заклинание, императору не понадобилось даже шевельнуть пальцем. Это говорило уже о куда более высоком уровне владения магией, чем я здесь видел. А вот то, что он не понял, что заклинание намоталось на мою защиту, говорило о том, что император, как и остальные, не видит заклинаний, а значит, в магической иерархии стоит не так высоко, как мог бы, исходя из силы и умений.
— Я не знаю, какую жизнь он ведет. Волхв появляется нечасто, — обтекаемо ответил я, на случай если император умеет отличать правду от лжи без ментальных заклинаний.
— Разве он не помогает тебе постоянно в поместье?
— Мой учитель говорил, что я способен справиться с любыми заклинаниями.
— Но у Вишневских магия не самая простая. Неужели он не боится, что ты попадешь в ловушку?
Под его немигающим пристальным взором я почувствовал себя преступником, укрывающимся от правосудия. Эта мысль меня невольно позабавила и придала сил противостоять.
— Мой учитель как-то сказал, что если маг моего уровня не сможет за себя постоять, значит, он сам виноват и не достоин жизни, — повторил я почти в точности слова Айлинга.
— Сурово. Он настолько в тебе уверен?
— Он был уверен, что дал мне достаточно.
Император благожелательно кивнул, но на веру мои слова не принял: с его руки отправилась еще одна дымная лента. Ох, не зря мне его взгляд не понравился.
— Как вы с ним познакомились?
— Он сам ко мне подошел и предложил пойти в ученики.
Я был сопливым мальчишкой в лохмотьях, которого вышвырнули на улицу после смерти родителей: слишком мал, чтобы работать, недостаточно ловок, чтобы воровать, и слишком горд, чтобы просить милостыню. Предложение Айлинга было для меня даром божьим.
— И ты сразу согласился?
— Конечно. Быть магом — что может быть интереснее?
— Магия накладывает и ограничения.
— Разумеется. Но и дает много.
— Власти?
— Знаний. Когда перед тобой открывается мир — что может быть интересней?