Ступени из пепла
Шрифт:
— Позвольте представить вас, — Саванти коротко поклонился мне, затем — своей спутнице. — Майтенаринн Левватен эс Тонгвер эс ан Тегарон. Реа-Тарин Левватен эс Метуар эс ан Тегарон.
Вот спасибо, Хлыст.
Крепость Левватен действительное некоторое время — два или три поколения — принадлежала роду Метуар. После чего (около века назад) была возвращена нам, исконным владельцам. Война была нешуточной. По размаху — не меньшей, чем последняя Гражданская.
Реа-Тарин повернулась ко мне лицом и чуть-чуть приподняла верхнюю губу. Клыки
Только сейчас обратила внимание, что и волосы, и часть шеи Реа-Тарин выкрашены так, что владелица их напоминает тигра. Тигрицу. Новая мода?
— Рада приветствовать, Светлая, — улыбнулась она. Коренная, абсолютно чистая тегарка. Как и я. Голос высокий, ясный, все тона выпевает изящно. Как и я…
— Я полагаю, дамы, что территориальные споры мы сейчас оставим в стороне и перейдём к делу, — Хлыст спокойно сидел прямо на пульте. А я помню, как он гонял ассистентов за то, что те чересчур сильно нажимают на сенсоры…
— Она меня действительно не помнит, — заметила тегарка. — С меня полтора ящика, Саванти.
— Два.
— Вот ещё! — возмутилась Реа-Тарин и повернулась к пульту так резко, что хлестнула себя косой по шее. Словно хвостом по бокам. — Договаривались о полутора.
— Прошу прощения, — решила я вмешаться. — Не будет ли кто-нибудь так любезен объяснить мне, зачем я здесь?
— Да, Светлая, — кивнул Хлыст равнодушно. — Видишь ли, кто-то уже успел поделиться знаниями о твоём печальном состоянии сегодня, около одиннадцати часов. Наши власти журналистов не особенно жалуют — как и я. Но если эту кишечную фауну не накормить чем-нибудь, они испортят нам весь праздник.
— Кто? — поджала я губы. — Кто успел «поделиться»? Три этих… Твои «верные слуги»?
— Верные слуги, — повторила Реа-Тарин. — Вот как.
— Реа, — Саванти «помахал перед носом» стёклами очков. — Сегодня вечером я буду подан вам обеим. Сможете съесть — ешьте. Я не знаю, кто сообщил, Светлая. Со временем — узнаю. Пока же меня очень вежливо попросили уговорить Вас, Майтенаринн Левватен эс Тонгвер эс ан Тегарон, пройти процедуру диагностики Вашего здоровья. Ключ секретности — высший. Оригинал — только Её Светлости. Лично. Копий для архива не делать. Поэтому здесь Вы видите только начальство медицинского центра. Думаю, могу уже похвастаться, что…
— Началось, — проворчала Реа-Тарин.
— …что три дня спустя становлюсь главным врачом, директором центра, распорядителем… — Саванти заглянул в бумаги, — ну и так далее, тут много пунктов. Понятно. Реа-Тарин становится моим заместителем. Обследование проведём мы, лично.
— Как это мило, — заметила я со злостью. — Сдать все анализы, «вымыть ушки» и прочее? Сорок минут надо мной издеваться?
— Всего полчаса, — заметил Хлыст, отрываясь от пульта. Тот сам собой включился, но мне уже не было смешно. — И не только ушки, Май. Все три «пояса», м-м-м… репродуктивные органы
— Давай, — согласилась я, начиная разоблачаться. — Будешь объяснять по ходу процесса. Я пока ещё плохо разбираюсь в физиологии. А ты прекрасный лектор. Не уложимся с объяснениями в полчаса — сколько Вы ему должны, Реа? Полтора ящика?
— Два, — хищно улыбнулась «тигрица».
— …отдашь три.
Саванти застонал.
— Время пошло, — добавила я безжалостно.
— Прошу! — Саванти сделал величественный жест, и мы вошли в «пыточную» — кабинет предварительного анализа. — Итак, какие цели преследует анализ крови? Кровь, как известно…
Не думаю, что следует описывать всю процедуру. Все её проходят, самое меньшее три раза за жизнь. Было мерзко. Правда, иногда смешно. И я узнала много не очень приятного о том, что у меня внутри.
И ещё у меня зрело неявное ощущение, что не одному Саванти от меня досталось когда-то. Но я не помню ничего, ничего!
8. Окончательная блокада
В буфет я спустилась секунд на тридцать позже обещанного. Не так плохо. Идти пришлось по тому же тусклому «пунктиру». Неудобно. Звуки и запахи, приносимые из Залов, будоражили. Скорее всего потому, что я не сразу пришла в себя после медосмотра. Да и аппетит после таких процедур всякий раз волчий.
Не заперто. Из кладовки просачивается слабый свет. И никого.
— Дени?
Нет его. Ушёл давно, если верить обонянию. Чем-то расстроенный.
— Лас-Таэнин?
Нет её. Ушла совсем недавно. Умчалась. Чем-то возбуждённая. Рада, наверное, что можно, наконец, отдохнуть. Тех, кто прислуживает, выбирают жеребьёвкой. Скрестим запоздало пальцы, чтобы невесёлый жребий не достался Лас.
Я уселась на ближайшем к стойке, полукруглом диване. Мурлыкали кондиционеры. Музыки ещё не слышно.
Где ты теперь дядя? Как давно мы с тобой встретились, почти сутки назад. Я уже скучаю. Но скучать мне придётся очень, очень долго. Я ведь не всерьёз ещё поверила, что потеряю всё — кроме двух людей; того, который воспитал меня и того, которого я не позволила проглотить морю. Долг жизни. Долг смерти.
Как здесь спокойно.
Чьи-то ладони легли мне на голову.
— Перестань, Дени, — попросила я. Тихо.
Он улыбнулся и одним прыжком оказался у моих ног. Умеет ходить бесшумно. Ничего не изменилось…
— Тоже «недотрога», — усмехнулся он. — Не беспокойся, Май, я помню.
— А я — нет.
Он вопросительно взглянул мне в лицо.
— Я объясню тебе. По пути, — добавила я.
— Сегодня я должен буду уехать. Ненадолго. Встретиться… со своими знакомыми. Думаю, ты догадываешься, зачем.
— Думаю, да.
Он положил голову мне на колени. Я сняла перчатку, прикоснулась ладонью к его щеке. Мне было невесело. Думаю, он это почувствовал.
— Ты знаешь, чего я всегда хотел?