Ступени из пепла
Шрифт:
Превосходно.
С четырьмя сопровождающими я направилась к Северному дому. Уж не знаю, что имел в виду Хеваин, когда предлагал побродить там. Обойду все комнаты по разу… да и всё.
Он зашёл к ним незадолго до прибытия.
— Извините, — Дайнаэри опустил взгляд, — мы живём замкнуто. Я редко бываю дома, по многим обстоятельствам. Не удивляйтесь, что с вами не стали разговаривать.
Лас пожала плечами.
— Я обещал рассказать про Сагари, — он извлёк из сундучка в углу каюты пыльную бутылку. — Прошу вас. Совсем немного… мне будет спокойнее.
Вино
— Принято считать, что Сагари написал своё последнее стихотворение у себя в замке, в ожидании той, в которую был влюблён. Что он прочёл ей его и осознал, что никогда не любил её. Что она добилась его благорасположения исключительно из корыстных побуждений. Его обуяла неожиданная ярость. Он выгнал ту, ради которой минуту назад был готов на всё, а ночью наваждение прошло. Сагари бросился на поиски той, которую выгнал в бурю, но лодка, в которой прекрасная Та-Раэни попыталась вернуться к себе домой, пропала бесследно.
Лас слушала, молча глядя на поверхность стола.
— Сагари долгие недели искал Та-Раэни, но напрасно. Он вернулся в замок и попытался уничтожить то самое стихотворение, но не смог. Он сжигал свитки, но текст проступал на других свитках, на стенах, на утвари. Ночью, когда началась новая буря, страшнее прежней, Сагари бросился со стены замка. Так звучала легенда?
Лас кивнула.
— Мой прадед был капитаном «Благосклонной», — Дайнаэри налил ещё немного. — Он привёз Та-Раэни на Голову — там была старая заброшенная крепость, там Сагари назначил ей свидание: оба их Великих дома не были в восторге от их отношений. Он долго создавал стихотворение… то самое, последнее. Когда Та-Раэни прибыла, он, вероятно, прочитал его. Как раз начиналась буря.
Лас пристально глядела в глаза капитана.
— Что-то случилось там, в башне, — продолжал Дайнаэри. — Когда Та-Раэни выбежала наружу, она была бледнее снега. От страха не могла говорить. Добежала до шлюпки, велела немедленно отвезти себя на корабль. Её не довезли до корабля. Она вскрикнула, упала замертво, вся в крови. Но никто не притрагивался к ней! Одежда оставалась невредимой!
Сагари появился через несколько минут — вплавь, чудом не утонул. По его словам, Владыки мира дали ему знак: увидев, что Та-Раэни в страхе бежала от него, он схватил кинжал и ударил себя в грудь — жизнь более не имела смысла. Но кинжал не причинил ему вреда.
Та-Раэни оказалась заколотой в сердце, — Дайнаэри прикрыл глаза. — Сагари просидел рядом с ней до рассвета. Затем велел отвезти её домой, сам вернулся в башню. Утром следующего дня в башне нашли его тело и пепел от сожжённых книг и свитков. Стихотворение проступило на стене башни, счистить его было невозможно. Последние слова Сагари написал кровью, на другой стене. Я не знаю, что там было сказано.
— Я видел ту стену, — Дайнаэри поднял глаза. — Прошу вас, поверьте мне. Я читал стихотворение, написанное не человеческой рукой. По счастью, у меня хватило ума не читать его вслух и целиком. В нём ощущается сила… жуткая сила. Не злая, но и не добрая. Затем из крепости устроили маяк. Ту самую стену Хельт эс Тонгвер обнаружил случайно. Перед ней долгое время стояли шкафы с разным хламом. В тот же год все жители покинули остров. В тот же год Хельт эс Тонгвер умер, а на острове стало твориться нечто ужасное. Так оно было.
На экране радара уже появились очертания порта Тан-Каоти.
— Зачем вы рассказали это? — тихо поинтересовалась Лас.
— Хельт эс Тонгвер часто играл с нами. Он прочитал несколько строф Королеве, маленькой Майтенаринн. Оно очень понравилось ей. Вы знаете, как звучат стихи Сагари. Они не могут не понравиться. А затем, когда его девочку уже забрали, он увидел стену, понял, чему именно научил её. Может быть, он хотел попросить её быть осторожнее. Не знаю. Он всегда переживал, что обучил её такому «паролю». Ему не позволяли увидеть Майтенаринн. Думаю, его письма попросту уничтожали.
Лас закрыла глаза ладонями.
— Простите меня, теаренти, — Дайнаэри поднялся. — Я не знаю, смогу ли увидеть вас ещё раз. Смогу ли поговорить с Королевой. Я не хотел бы, чтобы последние слова Хельта остались предоставленными только ветру.
Лас кивнула.
— Я передам предостережение, — отозвалась она. — Я надеюсь, у меня хватит смелости.
Они коротко простились в порту… Дайнаэри вернулся на корабль молча.
— Я всё равно люблю это стихотворение, — тихо добавила Лас-Таэнин, глядя вслед кораблю. — Я прочла всего Сагари. Это солнце, Хеваин. Оно может быть жгучим, но оно не бывает злым. Понимаете?
Хеваин кивнул.
— Вы назвали его Видящим. Что это такое?
— Сагари был провидцем. Он спас Империю от многих бед. Каждое видение стоило ему многих лет жизни. Говорят, его мёртвое тело было телом дряхлого старика, а накануне смерти он ещё выглядел, как и должен был выглядеть человек тридцати лет от роду. Прошу, Хеваин, поговорим об этом в другой раз.
Вот место, где сидел, любуясь видом на горы, старик Ройен. Я присела, представила его кресло, которое ему позволяли выносить на улицу — с суставами у него было уже не очень.
Нечто… нечто странное. Похоже на запах, но не запах. Как будто Ройен здесь, благодушно воспринимает очередную мою выходку. Как будто он тут ещё, рядом со мной.
Охрана следует за мной по пятам.
Прихожая. Следы от пуль повсюду. Когда дом окружили и велели всем выходить с поднятыми руками, минут пять было тихо. Затем… Чародей отказался проигрывать мне запись происходящего. Говорит, это было страшно. Все внутри, все, кто мог, схватили оружие и стреляли… видимо, друг в друга. Кто-то успел отступить к подземному переходу. Его, конечно же, к тому моменту блокировали. Откуда у тётушки взялась взрывчатка, никто не знает.
Проход влево. В столовую. Коридор следует дальше. Вот та комнатушка под лестницей, где мне «давали указания». Я приоткрыла дверь. Снова… запах не запах, нечто, что пропитало здесь всё.
«Садись, Майтенаринн».
Я встала на пороге. Сил нет шагнуть дальше.
«Повинуйся».
Я медленно обернулась.
— Вам плохо, тахе-тари? — ближайший охранник подхватил меня под руку. — Может быть, лучше вернуться?
— Нет, — я постаралась взять себя в руки. — Я справлюсь.