Ступени в вечность
Шрифт:
— Порядок. Помнится, дальше там дорога узкая. Пока пройдём, он маленько пообвыкнет, перестанет упираться.
— Так что мы? — повторила Маритха. — Зверя умыкнули? Нас ведь за это в Латиштре…
— Хорошая ты, Маритха, — слегка досадуя, ответил хранитель, — но порядков здешних совсем не знаешь. В запретных землях никто от своего так далеко не отойдёт, чтоб умыкнуть можно было. Тут закон простой: что само по себе, то ничье. Бери, кто нашёл. Только золото Великой Аданте принадлежит. Великому Покровителю, стало быть. Кто в запретных землях его найдёт, тому — десятая доля. А больше ничего тут
— Бери, кто нашёл… — повторила девушка.
— Ага, — кивнул спутник, не оборачиваясь. — Тут каждый сам за себя. Зевать не приходится. Ну вот, — довольно пробормотал он, — угомонился наконец, дохлятина безрогая.
— За что ты его так?
Девушка провела рукой по его волосам, умиротворяя хранителя. Потом легонько обняла сзади.
— Чего это? А, — протянул он, высвобождая одну руку, чтобы крепко обхватить её за локоть, но взгляда от дороги так и не оторвал, — вот ты про что. Дохлятина — она и есть дохлятина. Нездоровый он какой-то. Может, горакхами подраненный, а может, и сам по себе такой… Нам-то сейчас нос воротить нечего, а в Табале я б такого ни за что не выкупил.
— Мы до Латиштры на нем дотянем?
Маритха совсем не чувствовала беспокойства, передышка, даже краткая, отодвигала пешие походы хотя бы на несколько дней, и оттого ей было невыразимо хорошо. А ещё оттого, что можно спокойно прилепиться к Тангару, лениво наблюдая за дорогой, раз за разом получая очередную порцию ласки. Совсем другое дело — на тарпе путешествовать! Сейчас путь в Латиштру уже не казался ей утомительным. Наоборот, хотелось почему-то растянуть его на много-много дней, добраться до посёлка как можно позже. Ведь там все заново начнётся: Великие, ключи, двери, бесконечные наставления, какие-то непонятные ей испытания, которых она вовсе не просила…
— Так дотянем?
— Через день-другой видно будет.
Ну и ладно. Только вот ещё одно ноет, покоя не даёт…
— А если нас найдут… вместе с тарпом? Ведь не пожалеют.
Тангар нехорошо усмехнулся, не выпуская её руки.
— Не бойся.
— Я не боюсь, — уронила девушка.
Оказывается, она на самом деле нимало не боится, без удивления сообразила Маритха. И раньше думала, что никто из Великих в обиду её не даст, а теперь — так совсем уверена. А вот за Тангара сердце неспокойно. Влезет в большую драку, а Раванга возьмёт да пальцем не шевельнёт. Дескать, такое уж дело его, хранительское, каждый должен своё место знать… Как там он говорил? Каждый своё дело должен… А ей Тангар теперь куда дороже того самого Раванги со всеми его дверями и куда важнее дороги неизвестно куда. Ах нет, теперь уже известно, куда они путь держат, если только Аркаис её не обманул.
Девушка вздрогнула.
— Ты чего это?
Дорога тут пошла полегче, и Тангар обернулся, тревожно разглядывая Маритху. Слишком близко, чтобы скрыть внезапный лихорадочный блеск в глазах.
— Ничего. — Она старалась сдержать непрошеный трепет, но проклятое имя пошло отдаваться по всему телу. — На ветру выстыла. Сегодня холод такой вокруг, словно опять к Холодам повернуло. Как ты только терпишь…
Маритха мягко, нежно провела ладонью от самой его шеи по плечу, до кисти. Немного успокоилась, нащупав под курткой знакомые бугры мышц.
— Я привычный. — Он натянул ремни слева, обводя тарпа вокруг преграды, и бугры снова вздулись, вызывая её безотчётный восторг.
Какой он!
— Ты лучше посмотри, что там в носилках. Сдаётся мне, там есть чем огонь развести. И ещё много чего. Поищи… да заодно воду глянь. Да еду. Вдруг тоже завалялась. Если там вода есть, тогда нам с тобою крюк не придётся делать. Тут по дороге озёр подземных больше нету, внизу за перевалом надо сразу в сторону отворачивать, за водою подаваться.
Девушка с сожалением оторвалась от своего спутника. В разорённые и перепачканные чем попало носилки лезть не хотелось, но мысль о пылающем жаровнике оказалась заманчивее любых её опасений и даже объятий Тангара.
Мало-помалу она прибралась, как получилось. Жаровник оказался сбоку надбит, но вполне пригоден. Жир тоже отыскался, и почти полный бурдюк с водой, и мешочек с лепёшками, да ещё вяленина намного лучше той, что раздобыл Тангар у прыгающих камней. Как только нашлись фитили, Маритха развела огонь, продолжая по-хозяйски убираться и время от времени докладывать Тангару про свои находки. Хоть тарп им попался худой, да носилки непростые. Еды оказалось много и оружия. Девушка осторожно свалила его кучей в дальнем углу, пускай Тангар сам потом смотрит. Должно быть, тут четверо ютилось, а то и пятеро — вот и ещё одна кружка.
Оставалось только гадать, что же тут случилось, но и так ясно — им несказанно повезло. Словно не было камней, скачущих под ногами, пещеры, где Маритха чуть сама свою Нить не укоротила, долгих дней ходьбы по горам, жажды и холода. Но все это было. А ещё она нашла Тангара, приобрела кучу всякого запретного знания, нужного и ненужного, и слушала песню, после которой теперь как безумная… После которой одно только воспоминание о нем,одно его имя повергает в трепет. Так много за несколько дней, как будто целая жизнь промелькнула.
Неужто это онпослал им с Тангаром такую удачу мохнатую на четырёх огромных лапах? Ведь неспроста это все! Или Великий Раванга постарался? Нет, решила девушка, сердце подсказывает, что это не Раванга. Но как? Что с настоящими хозяевами случилось? Тоже его рука?
Оставалось только гадать, что девушка и делала до самого вечера, наслаждаясь, однако, плавным покачиванием тарпа и покоем своих собственных ног. Сердце не бухало по рёбрам, внутри не горело, воздух плавно втекал и вытекал, будто она и не задыхалась несколько дней подряд. Куда взгляд ни кинь, только они с Тангаром, да тарп, да скалы и ветер. И ещё огонь в жаровнике. Красота.
Эту ночь она запомнит надолго. Маритха уткнулась в грудь своего хранителя и тихо рыдала. Верно, старая уж будет, немощная, все забудет, а это — никакая сила забыть не заставит. Только смерть.
— Ты что? Снова плохо? — вопрошал он растерянно, гладил по волосам, неловко теребил за плечи, не понимая, что с нею делается.
— Хорошо… — еле смогла прошептать Маритха.
— Тогда чего? Или я чего не так?..
Она долго не отвечала, собираясь с силами. Перестала, наконец, сотрясаться. Теперь на неё опустилось невыразимое спокойствие.