Ступени в вечность
Шрифт:
— И это тоже, — протянул знакомый Маритхи, вглядываясь куда-то вдаль.
— А что тебе нужно от меня?
Неизвестно, отчего она сдалась. То ли слова его запутали, то ли боль стала наконец нестерпимой.
Ведатель медленно, словно нехотя, поднялся со своих подушек, опустился на шкуры рядом с Маритхой.
Ну вот, подумала девушка, теперь-то он себя покажет.
Не спеша, своими тонкими пальцами он оплёл её запястье, замер, прислушиваясь к чему-то. Девушка вспомнила Равангу, точно так же легко сжимавшего её кисть. Но мурашки
Между тем вихрь унёсся, вырывая боль и забирая её с собой. Девушка с удивлением прислушивалась к тому, как последние неприятные искры ускользают прочь. Лёгкий холодок утёк за ними. И плечо, и кисть все ещё ныли, но тупо, слегка. Она двинулась, и занозы внутри сдвинулись тоже. Однако терпеть уже можно без труда.
Ведатель разжал пальцы, но Маритха сама продолжала стискивать его руку. Ткань его одеяния оказалась на диво тонкой, почти невесомой. Как это ему хватает одного лишь арчаха, чтобы в такой мороз согреться…
Девушка ждала. Он всего лишь глядел.
Зачем же он сюда её притащил, не удержала Маритха свою мысль и тут же досадливо отдёрнула руку.
— И когда же снова заболит? — спросила девушка и тут же пожалела о своей резкости.
Ведатель легко поднялся, оставив её валяться на шкурах.
— Не беспокойся, — повторил в который раз за ночь. — Этого не случится.
— Но уже было так… что боль прошла, — неуклюже попыталась она исправить ошибку. — А потом вернулась.
— Неудивительно. Твой хранитель постарался на славу, — небрежно бросил он в ответ. — Тогда я только силу дал, чтобы добраться сюда без помех. Боль никуда не исчезла, ты просто её не замечала.
— Ты великий лекарь?
Он тихо засмеялся. Ещё один его смех.
— Теперь ты стараешься польстить мне, женщина. Лучше не пытайся.
Маритха проглотила слова, уже готовые сорваться с языка. Решила помалкивать. Пускай сам говорит, раз такой умный.
— Пройдёт несколько дней, и тело забудет окончательно. А пока придётся потерпеть некоторые неудобства, — сообщил ей Ведатель, снова усаживаясь на тех же мягких подушках.
Вот так просто. Спросить бы, почему сразу не помог. Рассматривал, как она на полу тут корчится. И до сих пор смотрит.
— Ты не просила, — сказал незнакомец. — А что до всего остального — я не раз предлагал тебе перебраться туда, где удобнее. То, что ты корчишься на полу, — единственно твоё желание. И не скажу, что меня оно удивило. Ты ждёшь напрасно. Я не буду упрашивать тебя позаботиться о твоём же теле, так что сделай это сама. Вот еда, — указал он кивком, — вот мягкие подушки. Но если хочешь, оставайся
— Зачем ты меня сюда притащил? — От его убийственно несправедливых слов даже слезы навернулись. — Все время обижаешь… Говоришь: не просила, А какой толк тебя просить! Все равно делаешь, что хочешь. Я просила! Меня к Великому отвести… вот и отвёл бы! Или к Покровителю Табалы… А ты даже не подумал.
— Сама дойдёшь, — ничуть не тронутый её слезами, бросил Ведатель. — Утром отправлю с тобой здешнего слугу. Отправляйся, куда захочешь. К Раванге, хоть к самому Покровителю. Если они до того сами сюда не явятся. И так уж задержались…
— Ты отпустишь меня? Просто так? — не дослушала Маритха.
— Я не держу людей против воли. Никогда. К утру буря стихнет до лёгкого ветра. Вот и пойдёшь. А сегодня отдыхай. Наслаждайся теплом, мягкой постелью и хорошим угощением, прежде чем вернуться в свою клетку. Или в худшую. Уж не знаю, в каком тайном углу тебя будут прятать. Первым делом от меня, конечно. — Он ухмыльнулся. — И ещё от множества людей. В Табале о тебе такие слухи ходят… — Он полюбовался её растерянным видом, ничуть не изображая сочувствия. — В этот раз тебе повезло, но Раванге придётся хорошо тебя охранять, чтобы подобного не случилось вновь. Или чего-нибудь почище.
А ведь он правду говорит. Опять вернуться в холодный каменный мешок и сидеть там взаперти… Да за какую вину?
— А что же мне делать? — тоненько протянула Маритха.
— Отдыхай, — повторил Ведатель. — А если до утра за тобой не явятся, то пойдёшь сама.
— И ты меня отпустишь? Великий говорил, что я тебе нужна… — Маритха запнулась, не зная, что добавить.
— Мы заключили договор, но ты сама от него отказалась, выбрав Равангу.
— Но я потом тебя звала! И помощи просила!
Он встал, стремительно прошёлся до самого угла и обратно. Повернулся. Девушке показалось, что колеблется не пламя свечей вслед его шагам, а воздух вокруг сгустился и задрожал. Казалось, Ведатель даже вырос.
— В Табале нет моей власти. Я здесь только гость. Таков договор. Я не могу его разрушить. Ты сама сделала выбор, в пустоши.
— Как это — нет власти… я не понимаю, — пролепетала девушка.
— В пустоши, в твоём Ашанкаре, где угодно, мы с Равангой равны перед Бессмертными, — холодно пояснил он. — В Табале же мои силы очень ограниченны, а его слишком велики. Необоримо. Это его место. Я не могу прямоему противостоять. Не стоит даже пытаться. А ты теперь под его опекой. Сама его избрала.
— Велики… — пробормотала Маритха. — Необоримо… Как это так? Вот Такхур нисколечко его не боялся… Говорил…
— Я знаю, что он говорил, — оборвал Ведатель. — Зря говорил. По глупости, — отчеканил он. — И только эти стены отданы мне, — обвёл он рукою комнату. — Лишь здесь я могу противостоять Раванге, женщина, и Бессмертные не встанут на его сторону. Запомни, если когда-нибудь вздумаешь просить защиты. А я уверен, ты будешь просить.
Девушке показалось, он ещё вырос. Или стены сдвинулись?