Ступени в вечность
Шрифт:
Ей показалось, она возилась тут ещё одну вечность, пока блаженное тепло не загорелось в теле, быстро изгоняя остатки холода. Она приткнулась на том самом арчахе Тангара, где утром собралась умирать, и никак не хотела открывать глаза. Уж лучше б её вернул сам Аркаис, он ведь для того пришёл. Кого-кого, а Великого Равангу видеть хотелось меньше всего. Он тоже пришёл, без зова, появился сам. Не поздно ли?
— Быть может, — согласился Великий, и Маритха насильно закрыла своё сердце от его всепроникающего голоса. — Но я ждал этой встречи.
Девушка
— Этой?С ним?
— С ним. Я знал, что он появится, попробует вновь оплести тебя своею сетью. Опять придёт, как избавитель от смертельной опасности. Но Тангар справлялся слишком хорошо, — благосклонно улыбнулся он.
А Маритхе что-то не до радости.
— Слишком?
— Слишком. Ты даже испугаться как следует не успевала. Я следил за ним и не дал бы вам пропасть.
Маритхе вспомнилось, как они с Тангаром мельтешили меж движущихся глыб под ногами. Вот это не успела так не успела! Но все равно, оказывается, он следил, не бросил. А она уже такое себе выдумала!
— Ты опять горишь недоверием ко мне, — внезапно сказал Раванга. — Я и этого ожидал после встречи с Аркаисом. И чем же он осмелился завлечь тебя на этот раз? Он позаботился, чтобы я ничего не услышал. Даже не знал, пора возвращать тебя или нет, успел он нанести удар или нет. Но тело совсем окоченело. Ещё чуть-чуть, и оно оказалось бы не в силах удержать твою Нить. Медлить было нельзя. Тебе есть для чего жить, Маритха!
Да, теперь ей есть для чего жить.
— Так чем же он решил прельстить тебя в этот раз?
Девушка не смогла промолчать.
— Сказал, что Великие… — она надолго замялась, — …что они тоже чужим не брезгуют. Сказал, что они тоже не только людям отдают… вот.
Раванга просто кивнул.
— Что ж, это чистая правда. Бессмертные питают нас своей силой, но не безмерно.
Вот и онтак сказал.
— Но я не забираю все, что есть, как Аркаис. Не краду, подобно ему, самую суть человеческую. Я беру лишь ненужное тебе, бесполезное, потраченное тобою зря. И сам трачу силы, дабы изменить его для себя. Я получаю неизмеримо меньше, чем мог бы… и все же это свет, необходимый мне для помощи таким, как ты, Маритха. Вас много, а щедрость Бессмертных небезгранична.
Маритха грустно глядела в тёмный камень. Закатные лучи уже не били сквозь отверстия в скале, и Раванга был еле виден в потемневшей пещере. Значит, все правда.
— Нужна ли тебе твоя жалость, Маритха?
— Какая жалость? — угрюмо пробормотала она.
— К себе. Загляни внутрь. Её больше нет. Неужели ты будешь по ней горевать?
Она с удивлением покопалась внутри, вспомнила свои прежние слова, слезы, дела свои жалкие, мольбы свои к Бессмертным. Как будто вечность назад это было.
— Нет, горевать не буду… И это все ты?
Недоверие понемногу превращалось в восторг. Это ж надо, такую силу иметь!
— И где… она теперь?
— К чему тебе это лишнее знание?
— Уж это точно.
Пускай остаётся там, где есть. Такое добро ей не нужно.
— Ты вылила впустую столько силы своей Нити, готовясь умереть, что не использовать её для твоего же возвращения было бы просто неразумно. Если бы я не подхватил, то её бы без остатка съели глоты. Пойми, Маритха, Аркаис всегда говорит только то, что считает для себя полезным. Он подкупает своей полуправдой, но умалчивает о второй половине. Все в этом мире, и ты тоже в их числе, тянут друг из друга чужую силу. Кому-то удаётся лучше, кому-то хуже. Через ненависть и злобу, через любовь и доброту. Через все щели. Так было и будет, и нет другого закона.
Маритха заёрзала на своей подстилке.
— Все… — повторила она, раскачиваясь. — И я… я тоже… да?
— Это так.
Вот чего ты добивался, чёрный Аркаис, вот чего ты хотел! Стоит только начать…
— Но я же никогда… — Девушка смолкла, так ничего и не сказав.
— Ты никогда о том не знала, только и всего. И легко отдавала, всегда больше, чем забирала. Не кори себя, Маритха, ни к чему это. Таким уж создан этот мир, и никому не избегнуть его законов.
Никому не избегнуть его законов. Вот почему Ведатель сказал тогда, что Бессмертным не за что его наказывать. Маритха думала, что он чудовище, жуткий пожиратель Нитей, а он… только часть этого мира. Как она сама. Как Великий Раванга.
— Маритха! — окликнул её Великий.
Она еле оторвалась от тяжёлых мыслей.
— Ты так глубоко ушла в свои думы, — улыбнулся он. — Что тебя заботит?
— Ты ведь слышишь, — сказала она, — ты знаешь.
Раванга покачал головой, почти уже невидимый в сгустившемся сумраке.
— Мне становится трудно читать и мысли твои, и Нить. Все тычет очень быстро. Многое в тебе становится скрытым даже от Великих. Иногда мне кажется, что даже Аркаис, стоя совсем рядом с твоей Нитью, не может ничего предвидеть… А иногда сдаётся, что он владеет тобой намного больше, чем кажется, и все мои усилия могут быть напрасными. Тогда мне остаётся лишь ждать его у черты. Встретить и остановить. Если смогу. Поэтому время дорого, Маритха! Время и ещё раз время! Аркаис не спешит, он надеется вернуть свой Ключ. Нам же нужно торопиться, чтобы не опоздать.
— Куда?
— Я вижу, он уже понял, что счёт идёт на дни, и потому всерьёз решил вернуть тебя. Что ему остаётся? Только обратить тебя в свою веру! Я не вижу для него иного способа. Сделать тебя себе подобной. — Маритху передёрнуло. — Не знаю как, но вижу уже, что ты поколеблена, сбита с толку. Нельзя надеяться на твою твёрдость. Мы можем только опередить его.
«Нельзя надеяться на твою твёрдость…»
— Почему? — со слезами в голосе воскликнула Маритха. — И какую твёрдость? Да никогда я такою, как он, не стану! Думать даже жутко! А если речь про дверь эту проклятую… Да я ему сроду никакие двери открывать не стану!