Ступени
Шрифт:
Добравшись до дома, поужинали и отправились в комнату, где Павлу расстелили диван. Натка села в кресло, поджав ноги. И спросила его:
– А помнишь, как ты меня уговаривал поехать с тобой в Алма-Ату?
– Да! Теперь уговаривать не приходится, – улыбнулся он и подошел к Натке. Потом присел на коленки перед ней.
А Натка притянула его голову к своей груди. Он зарылся между ее грудей. И замер. И не надо было ничего. Им было так хорошо. Спокойно. Тепло.
– Пашенька, я вынуждена в эту ночь уйти от тебя, а то мои родители не поймут!
–
– Я не правильно выразилась. Мы будем вместе завтра. И послезавтра! И. . . всегда!
– Так и будет. А теперь беги! Рано утром стартуем.
Он встал с колен, протянул руки и выдернул ее из кресла, подхватил и прижал к себе.
– Спокойной ночи, Радость Моя! Завтра будем вместе. И спасибо тебе, за то что ты у меня такая добрая девочка!
– Приятных снов тебе, Любимый. Я покидаю тебя, но ненадолго.
Она еще раз поцеловала его, и вышла из комнаты.
СНОВА ВМЕСТЕ.
Наступила пятница. Поэтому Натке было разрешено пропустить занятия в школе. Они с Павлом готовились к отъезду.
Небо было затянуто низкими серыми тучами. Воздух наполнился влагой, а сама атмосфера была давящей. Краски осени потускнели без солнечных лучей. Вдоль дорог стоял смог то ли от выхлопных газов автомобилей, то ли от низко стелющегося тумана.
Молодые люди вышли из подъезда. Павел заботливо поправил Натке воротник пальто, как бы пытаясь уберечь ее горло от сырости.
– Тебе не холодно?
– С тобой – нет. Мне всегда тепло, когда ты рядом.
– Да, погодка нас сегодня не радует. Но, как поется в песне…
– «У природы нет плохой погоды», - процитировала в ответ Натка слова знакомой песни из фильма
– Точно! Маши маме, а то она замерзнет на балконе, ожидая, когда дочь соизволит помахать ей на прощание.
– Ну, что ты такое говоришь!
И Натка быстро подняла взгляд вверх к балкону четвертого этажа.
Мама помахала ей рукой и еще долго провожала взглядом удаляющуюся пару, которую поглощал туман.
Они сели в такси, которое живо их домчало до автовокзала.
Уже, стоя на платформе и дожидаясь посадки, Натка сказала :
– Знаешь, такое странное чувство: стены этого огромного здания тоже как будто стали домом, от которого начинается путь, ведущий к другим стенам, находящимся в трехстах километрах отсюда. Тут – дом, там – дом. Мы преодолеваем расстояния, чтобы стать ближе друг к другу, но жизнь опять нас отбрасывает назад, как бы заставляя переживать по новой уже знакомые ситуации. И знаешь, начинаешь привыкать к этим дорогам, к этой странной жизни на колесах. Это время, проведенное в пути, тоже отнимает какой-то миг из нашей жизни, делая нас с каждой секундой, с каждой минутой и часом старше.
– Ты хочешь сказать, что состаришься быстро, преодолевая расстояния?
– Ну, наверное, да,
– Живи сейчас, и впитывай в себя каждый момент жизни. Все они прочно отпечатаются в твоем сердце и останутся в памяти. И, знаешь, тебе будет о чем вспомнить в той самой старости. И рассказать своим детям, - рассмеялся от души Павел.
– А ты уверен, что рассказать можно будет все? – подколола она его.
В ответ Павел притянул Натку за тот самый воротник, который поправлял, и поцеловал.
А Натка вдруг спросила:
– Мы же не прощаемся? Что ты целуешься со мной прилюдно?
– Вокзалы, аэропорты и автовокзалы - это те места, где люди могут не сдерживать своих чувств и свободно проявлять свои эмоции в поцелуях и объятиях. И, поверь, их никто за это не осудит. Ведь именно здесь переживаешь самые острые моменты – радость встречи и горечь расставания.
– Это точно! Я согласна с тобой! Самое главное разочарование случилось в моей жизни тогда, когда я просила тебя не уезжать, а ты уехал. И, кстати, ты поэтому в тот раз ушел с автовокзала Алма-Аты, не махнув мне рукой на прощание? Я даже немного обиделась!
В ответ Павел только улыбнулся. Потом перевел тему:
– Похоже, автобус уйдет без нас, не досчитается двух зазевавшихся пассажиров.
– Конечно, пойдем скорее.
Павел под локти поднял Натку, как ребенка, и поставил на подножку автобуса. Этот маленький взлет тоже был для нее моментом близости, фишкой их отношений. Она так привыкла к его рукам: сколько раз они творили чудо с ней, несли ее на себе, поддерживали, ласкали, щекотали, трепали ее волосы. И никогда не делали больно! Натка была благодарна этим заботливым рукам, которые, невольно, поправляли ей сегодня воротник, дабы уберечь от проникающей осенней сырости.
Сидя в автобусе, оперевшись на плечо любимого человека, Натка наблюдала, как первые тяжелые капли застучали по стеклу, оставляя продолговатые следы. «Тучи плачут, а земля радуется влаге, наполняя при помощи этих небесных слез жизнью все то, что в ней спрятано» - философствовала Натка.
Пашни приобрели темно-коричневый цвет, местами доходивший до черного, а над ними кружили стаи ворон, радуясь обильной пище, оставленной на полях после уборки урожая.
А дождь припускал с каждой минутой, и вот уже сплошным потоком вода хлестала, оставляя за стеклом размытые картины.
– Что за погода? – проворчала Натка.
– Засыпай, Радость! Время быстрее пролетит. И я тоже подремлю. Может, хоть в автобусе высплюсь.
Сказано – сделано. Находясь в теплых объятьях любимого человека, затылком ощущая его мягкое плечо, Натка закрыла глаза, чтобы, проснувшись, уже оказаться в Алма-Ате.
Выпрыгнув из салона автобуса, они помчались к стоянке такси. Дождь шел уже не так сильно, моросил, наполняя сыростью все вокруг. Намокать совсем не улыбалось. Хотелось скорее в домашнее тепло, в сытость и уют семейного очага.