Ступени
Шрифт:
– Вот и хорошо! А теперь скрепим клятву хороших отношений поцелуем.
И Павел притянул Натку к себе.
Они поднялись в квартиру улыбающиеся. Лицо обоих было красно от холодной погоды, носы шмыгали, но глаза блестели от радости примирения. Да и животы урчали, так как после осенней прогулки открылся зверский аппетит. Они ужинали, заглядывая друг к другу в тарелки. И забирая из них лакомые кусочки, отправляли спешно в рот. Такова была их игра. Они откровенно хулиганили, и при этом в глазах обоих «прыгали чертики».
ТЕЛЕФОННЫЙ
Утром Павел умчался в институт. Ему надо было сдать контрольную по механике. А родители уехали на рынок за продуктами.
Натка осталась дома одна. По-хозяйски убралась наскоро в квартире и пошла на кухню чистить овощи для борща.
Вдруг зазвонил телефон. Натке пришлось взять трубку, так как хозяев на данный момент не оказалось дома.
– Алло!
– Здравствуй, Наташа! А позови Павла к телефону! – попросил женский голос.
Натка опешила: «Кто в этом городе мог ее знать?» А потом ее осенило: «Марина!»
– Он сейчас в институте. Будет позже.
– Ладно. Передай, что я подготовила ему пакет с новой партией вещей. Я буду вечером дома. Если хочешь, приходите вместе.
– Хорошо, я передам ему то, что ты мне сказала. И спасибо за приглашение.
Натка положила трубку и задумалась: «Приглашение принято. Но идти ли мне вечером с Павлом? Не получится ли так, как вчера? Почему, судьба подбрасывает двойные ситуации? Чтобы испытать на прочность договоренности? Нужна ли мне эта встреча? Наверное, все-таки, да. Значит, пойду. Но, все равно спрошу мнения Павла. Напрашиваться, как вчера, сама не буду. Хотя, «нитку с иголкой» никто не отменял».
Приехали родители с базара. Быстро в четыре руки был приготовлен борщ. Павел вернулся как раз вовремя – к накрытому столу.
После обеда Натка взяла Павла за руку и повела в комнату.
– Ты хочешь мне что-то сказать? – спросил он, притянув Натку к себе.
– Да. Вечером мы с тобой приглашены к Марине. Тебе по делу надо с ней встретиться, а со мной она хочет познакомиться поближе.
– Очень хорошо. Я хочу, чтобы вы подружились.
– Это не возможно, потому что у нас разница в возрасте лет в шесть и нет общих интересов, кроме, наверное, ТЕБЯ.
– Я ваш общий интерес? – засмеялся Павел.
– Мне так кажется. Ты – единственное, что нас объединяет. Если она твой друг – я уважаю этот выбор. Но моим личным другом Марина быть не может.
– Хорошо. Но вечером сходим в гости вместе.
Натка обняла его крепко-крепко, как будто боялась отпустить, чтобы не потерять. Интуиция ей подсказывала, что все равно что-то идет не так. Но очень не хотелось думать ни о чем, когда он вот так стоял рядом, и Натка слушала биение его сердца.
А потом спросила:
– Паш, а чего ты боишься больше всего в жизни?
Его лицо сразу стало серьезным. Павел взял Натку за руку и подвел к дивану. Они присели друг напротив друга, глядя в глаза.
– Я боюсь смерти. Но не своей, а близких людей или просто людей, потому что ВСЕ в этой жизни можно поправить, кроме смерти.
–
– Да. Это было страшно.
– Расскажи, я хочу знать.
– Уверена, что хочешь?
– Да.
– Мы были курсантами, когда нас срочно отправили на железную дорогу под Уфой, в одиннадцати километрах от города Аша 4 июня этого года, чтобы мы ликвидировали последствия катастрофы.
– Это той, где взорвались два поезда из-за большой концентрации газа в воздухе?
– Ты слышала об этом?
– В газетах печатали.
– Да, это было самое ужасное, что пришлось пережить лично мне. Страшно вынимать обгоревшие тела людей, которые за несколько часов до этого жили, чувствовали, любили, стремились домой, либо ехали в том самом поезде на встречу к друзьям или родителям. И вдруг . . . ВСЕ! Конец такой страшный! Уродский! Мы руками вынимали их из покореженных вагонов и складывали на насыпи. Их было много, очень много. Мы - мужики не выдерживали: кого-то рвало, кто-то бился в истерике. И никто не стеснялся своих слез, особенно когда вынимали детей. В этой катастрофе погибло более полутысяч людей. Ни в чем не повинных.
– Это ужасно! – в глазах Натки стояли слезы. – Прости, что выбрала неподходящую тему для разговора. Прости.
Натка обняла его, как бы стараясь уберечь от воспоминаний. Некоторое время они молчали.
– А как ты считаешь, можно пережить потерю близкого человека, когда он вдруг уходит?
– ВДРУГ не уходят. На это должны быть веские причины. И, как правило, если человек делает такой шаг, он не совершает это необдуманно. Любимый может уйти, когда ему нанесена смертельная рана, и когда невозможно простить или оправдать. Я сам не могу представить, что однажды ты уйдешь от меня.
– Я? Что ты такое говоришь? Мы всегда будем вместе. Как нитка с иголкой.
– Это уже слова мамы, - улыбнулся Павел. – Иди ко мне, моя Ниточка. Хватит печальных разговоров.
И они растворились в нежности друг друга.
В ГОСТЯХ У МАРИНЫ.
Они оделись теплее, потому что вечерний сырой воздух проникал сквозь открытые участки тела, незащищенные одеждой.
Павел положил руку Натка в свой карман, и теплом своей ладони грел ее руку. Этот бесхитростный жест подбадривал Натку, потому что, что скрывать, она слегка трусила, не знала, как себя вести. Но с ней был любимый человек, в котором Натка черпала свои силы.
Уже, стоя перед дверью, Павел подбодрил:
– Расслабься, все будет хорошо.
После звонка открылась дверь. Их на пороге встретила Марина.
– Ну, заходите, не стесняйтесь.
Они прошли на кухню. Марина поставила чайник на плиту.
– Как дела? – спросила она Натку.
– Спасибо, хорошо.
– Все путешествуешь?
– Да, живу между двумя городами.
– Интересно, наверное. А у меня все обыденно: работа, дом. Тоже куда-нибудь уехать бы.
– Приезжай к нам в гости во Фрунзе, - вдруг выпалила Натка.