Ступеньки, нагретые солнцем
Шрифт:
Теперь Шмырин стоит рядом, от него пахнет табаком, он протягивает руку и говорит:
— Ишь, жених расселся с невестой!
И натягивает Тимке шапку на глаза. Очки слетают в снег.
— Рано вам на лесенке сидеть! Очки напялил! Профессор! Рано тебе очки носить!
— Вы что? — Катя вскочила. — Хулиган!
А Тимка шарил вокруг себя рукой, искал очки. Шмырин отшвырнул их ногой в сторону. Потом толкнул Катю, и она упала в сугроб.
— Нашёл себе защитницу, профессор! Ха, помрёшь с вами…
У Тимки перехватило
— Деньги есть? Скажешь, нет? — Шмырин держал Тимку за плечо сильными, цепкими пальцами, а другой рукой поспешно шарил в карманах Тимкиной куртки. Выгреб всю мелочь и оттолкнул Тимку: — Беги скорей, жалуйся маме, жених!
Пошёл к воротам и запел нарочно противным голосом: «Если ты меня любишь, не клянись мне в любви, а то могут наскучить мне клятвы твои».
Тимка так и сидел, сжавшись в комок. Он не мог поднять глаза на Катю, всё расплывалось перед его глазами: фонари, сугробы, Катя. Но это были не слёзы. Просто Тимка плохо видел без очков.
— Тим, не плачь, — сказала Катя. — Из-за каждого хулигана плакать ещё! — И Катя всхлипнула.
— Я и не плачу. Ещё не хватало, — ответил Тимка. — Я вообще никогда не плачу. В следующий раз пусть только полезет! Я его покалечу, этою Шмырина…
Катя протянула ему очки:
— Не разбились.
Он надел очки. Больше не расплывались сугробы. Не расплывались фонари дневного света. А Катя? На Катю Тимка смотреть не мог. Было невыносимо стыдно смотреть на Катю. Наверное, Тимка не сможет поднять на неё глаза никогда в жизни. Конечно, Шмырин — это Шмырин. Непобедимый силач и хулиган. Но Тимке от этого нисколько не легче.
— Катя! — зовёт с балкона мама. — Ужинать!
И Катя уходит. Она идёт медленно — может быть, ей не хочется ужинать? А может быть, она хочет что-то сказать? Если бы Катя сейчас что-нибудь сказала Тимке, самое простое, пустяковое — ему бы стало чуть легче. Но она ничего не говорит. Уходит, и всё. Катя всегда уходит.
Тимка ещё раз постучал кулаком в зелёную дверь. Никто не ответил.
Тимка пошёл домой.
Дома он сказал Лене:
— Пять классов кончу, пойду работать в цирк.
— Клоуном? — в восторге взвизгнула Лена.
— Дрессировщиком особо опасных зверей. Буду дрессировать тигров и леопардов. Они у меня ещё узнают!
— И медведей?
— И медведей.
— Ой, Тима! Белых?
— Бурых! Вот так!
— А я буду ходить в цирк каждый день и хлопать тебе громко.
— Хорошо, хлопай.
Лена смотрит на брата с таким восхищением, что Тимка понимает: для неё он самый сильный и самый смелый. А когда на тебя так смотрят, ты и на самом деле становишься намного сильнее и смелее.
Катя, пойдёшь со мной в цирк?
После истории со Шмыриным Катя ведёт себя так, как будто этой истории вовсе не было. Она даже попросила у Тимки карандаш. И он обернулся и дал карандаш. А Катя шёпотом сказала: «Спасибо». И улыбнулась. Это было на биологии.
Галина Ивановна даже сделала Тимке замечание:
— Тима, не вертись. И не шепчитесь с Катей.
Катя покраснела. А Тимка сел прямо, но в душе у него был праздничный звон. Это было самое прекрасное замечание, которое он получил за все свои школьные годы.
На перемене Катя стояла в коридоре у окна. Тимка набрался храбрости, подошёл и встал не совсем рядом, но близко. Он стоял так, что при желании можно было считать, что Тимка стоит с Катей. А если такого желания не было, то можно было считать, что Тимка оказался у этого окна не потому, что там Катя, а потому, что захотел посмотреть в окно: что-то ею заинтересовало на улице.
Подошёл Серёжа и встал между Тимкой и Катей. Вот сколько места, оказывается, оставалось. Тимка сказал про себя. «Сам виноват. Встал за целый километр».
Сережа как ни в чём не бывало спросил:
— Вчера по телевизору цирк показывали, там был один клоун со львом. Очень смешной. Тимка, ты смотрел?
Как удачно, что Сергей заговорил про цирк. Здесь уж Тимке есть что сказать. Не у каждого есть знакомый Юра, известный юный дрессировщик.
— Я по телевизору цирк не так люблю, — ответил Тимка, покосившись на Катю; Катя смотрела в окно, но было видно, что слушает. И Тимка добавил: — В цирке самое главное знаешь что?
— Знаю, — сказал Серёжа, который знал всё на свете. — Ловкость, смелость, отвага и красота. Это каждый знает.
— Умный, а не знаешь. — Тимка никогда раньше не сказал бы так Серёже. Ему нравятся умные люди. Но рядом стояла Катя, и Тимке было надо позарез, чтобы Катя поняла, какой необыкновенный человек Тимка. Чтобы она почувствовала, что Шмырин в Тимкиной жизни — случайность. Что есть в Тимке сила и смелость, и во многих важных вещах он разбирается даже лучше Серёжи. — В цирке самое главное запах. Без запаха цирк не цирк. Вот так.
Катя улыбнулась. А Серёже эти слова не понравились.
— Почему ты, Тимка, думаешь, что про цирк больше других знаешь?
Серёжа не любил, когда кто-нибудь оказывался умнее его.
— Знаю. Потому что у меня в цирке работает друг. И я могу в любое время пойти и посмотреть представление.
— По блату? — сказал Серёжа.
— По дружбе, — отрезал Тимка. — Его зовут Юра.
Тимка почти никогда не был таким неуступчивым. Но сегодня это получалось само собой. Рядом стояла Катя. Она готова была забыть позорную историю со Шмыриным, Тимка это чувствовал. Но чтобы та история забылась, нужна была другая история, в которой Тимка будет выглядеть лучше других, сможет показать, что он человек стоящий.