Стычка стрелка Шарпа
Шрифт:
Он спустился во двор, миновал ворота и вышел на мост, где Патрик Харпер и три стрелка с похоронным видом как раз шваркнули о камни первую партию бутылок. Расположившаяся тут же на мосту Лёгкая рота встретила данный акт вандализма негодующим рёвом, который при появлении Шарпа смолк. Тем не менее, скрывать от командира обуревающие их чувства они не считали нужным, выражая эмоции постукиванием прикладов по каменным плитам.
— Лейтенант Прайс! — рявкнул Шарп.
— Сэр? — долговязый лейтенант, кемаривший в тени часовенки на северном конце моста,
— Какие-то подозрительные личности крутятся в виноградниках, — Шарп ткнул пальцем на юг, где тракт петлял, скрываясь в холмах Сьерра-де Гредос, — Во-он тот виноградник, где хутор, видишь?
Прайс повернул голову, сощурил глаза и недоверчиво переспросил:
— Дальний виноградник, сэр?
— Самый дальний, — подтвердил его подозрения Шарп, — Бери роту и поймай ублюдков. Их там десяток или около того.
Прайс промямлил:
— Но они же заметят, что мы идём, сэр. Заметят и…
— Сбегут? — осведомился Шарп, — Да что ты, Гарри? От тебя с твоими длиннющими мослами и мне было бы труднёхонько сбежать, а уж им-то? Поймаешь, как миленьких.
Шарп прошёлся по мосту мимо потных, запылённых, измотанных солдат. Два дня они шагали сюда по тылам армии Веллингтона и всё, чего сейчас хотели, — это пожрать, надраться вусмерть и завалиться спать.
— Стройте роту, сержант Хакфилд! — распорядился капитан, — Шевелитесь! Нельзя дать мошенникам улизнуть!
Лейтенант Прайс взобрался на перила и старательно рассматривал указанный Шарпом виноградник в трёх километрах от моста, дрожащий в раскалённом солнцем воздухе.
— Я никого не вижу, сэр! Если они там и были, то, должно быть, дали дёру!
— Вперёд! — гаркнул Шарп, — Они там, и вы их поймаете! Живей! Беглым шагом!
Проводив тяжело топающую роту взглядом, он повернулся к Харперу:
— Вы не могли бы управляться с бутылками быстрее, сержант?
Харпер и его команда выволакивали спиртное из цейхгауза и складывали у часовни, — каменной каморки площадью в несколько квадратных метров с гипсовой Мадонной внутри, и, лишь, когда набиралось определённое количество бутылок, приступали к главному этапу своего скорбного священнодействия.
— У слепого паралитика вышло бы скорее, чем у вас, — недовольно проворчал Шарп.
— Может, и вышло бы, — не стал спорить ирландец, — Только вы же не обрадуетесь, если уцелеет бутылка-другая? Поэтому приходится работать тщательно, удостоверяясь, что каждая посудина разбита вдребезги.
Харпер грохнул очередную бутылку о перила:
— И мост, по колено засыпанный битым стеклом, тоже счастливым вас не сделает, правда ведь?
— Ладно, ладно… — буркнул Шарп и вернулся в форт.
Майор Таббз встревожено наблюдал с парапета за удаляющейся ротой:
— Каких-таких личностей вы углядели, Шарп?
— Да никаких, — пожал плечами капитан, — Раз у них хватает сил возмущаться, значит, хватит и на небольшой марш-бросок. Мы же не хотим, чтобы ребята расслабились, да?
— Не хотим, — согласился Таббз, — Ни в коем случае не хотим.
Взгляд майора рассеянно скользнул по деревушке Сан-Мигель-де-Тормес, раскинувшейся вдоль северного берега. Полтора десятка мазанок, крохотная церковь, пресс для оливок и, само собой, таверна. Вдали, на саламанкском тракте, из-за небольшой рощицы выплывало белое облако. Таббз встрепенулся:
— Это, что, дым, Шарп?
— Пыль, сэр.
— Пыль?
— Поднятая башмаками или копытами, сэр.
— Святый Боже! — майор торопливо выудил из заднего кармана мундира подзорную трубу.
— Это не французы, сэр, — успокоил его Шарп, — Не по этой дороге.
— Французы-не французы, однако на мирных поселян они тоже не походят… — озабоченно произнёс Таббз, разглядывая группу всадников, выезжающих из-за пробковых деревьев.
Конники носили широкополые шляпы и вооружены были до зубов. У всех висели через плечо или были приторочены к сёдлам мушкеты, с поясов свисали к стременам сабли. Полной военной формы не было ни на ком из всадников, хотя элементы французского обмундирования и снаряжения попадались. Майор поёжился. Он полагал себя человеком тёртым, видавшим виды, но с таким сборищем душегубов сталкивался впервые.
Кроме мушкетов с саблями у них имелись пистолеты, ножи, а один вёз поперёк седла здоровенный топор. Они подъехали достаточно близко, чтобы Таббз мог разглядеть их суровые, сожжённые солнцем, усатые физиономии.
— Гверильясы? — предположил интендант.
— Похоже на то, майор.
Таббз засопел:
— Знаете, Шарп, может, они и на нашей стороне, только не верю я им ни на грош. Разбойники, самые настоящие разбойники.
— Чистая правда, сэр.
— Висельники, бандиты, головорезы! Не задумываясь, перережут глотку отставшему бедолаге-британцу ради его мушкета и экипировки!
— Слыхал о таком, сэр.
Майор резко опустил трубу и ужаснулся:
— Капитан, а вдруг это их вино?!
— Едва ли, сэр.
Вино французы, вероятнее всего, отняли у кого-то из местных виноградарей, заплатив ему, по доброму обычаю лягушатников, свинцом вместо золота.
— Бог мой, Шарп! — всполошился Таббз, — Если вино их, они же будут вне себя от ярости! Вне себя! Отзывайте солдат обратно!
Майор испуганно стрельнул глазами вслед марширующим бойцам Шарпа, затем вновь уставился на гверильясов:
— Они же потребуют возместить ущерб! Что делать тогда будем?
— Пошлём их к такой-то матери, сэр.
— Пошлём… О, Господи!
Последний возглас был вызван тем, что один из всадников пришпорил коня и, обогнав спутников, помчался к форту. Майор суетливо приник к окуляру и через мгновение изумлённо выдохнул:
— Святый Боже!
— Что там, майор? — спокойно поинтересовался Шарп.
— Не что, Шарп… Кто! Женщина! Вооружённая!
Вино было забыто. Таббз глазел на молодую особу с винтовкой и саблей, скачущую к укреплению. Наездница сбросила шляпу, и ветер с готовностью подхватил тяжёлую волну иссиня-чёрных волос.