Стыдобищный порок

Шведов Сергей Владимирович

Впервые с древнерусской национальной кухней я познакомился не где-нибудь в России, а в Западной Белоруссии. В бывшем польско-еврейском местечке-штетле Докшицы. Она мне не понравилась. Это скорей всего не кухня, а диета. Раздельное питание. Картошка варится отдельно, мясо — отдельно, иначе испортится вкус блюда. Курицу надо варить целиком. Из приправ только тмин, укроп, кориандр и красный перец. И только тогда я понял, что совершенно не знаком с коренными традициями русских из более северных регионов.

Я гостил в доме у одноклассника Леона. Все его предки служили при местной церкви, но попами не были. Просто служки, активисты православной общины, не

люди из священства — «колокольного звания». Были они очень заносчивые и опять же неприступные. На всех посматривали свысока. Все они были воцерковлённые прихожане Русской православной церкви Московского патриархата, а по Докшицам когда-то проходила граница между СССР и Польшей. Своим высокомерием русские люди отстаивали перед поляками свою идентичность. Ни о какой рабской «памярковности» и речи не было. Наоборот, русские в Докшицах были агрессивны и задирали поляков: «Шляхта босоногая!»

Но главная особенность западнороссов когда-то была в том, что деревенские парни порой только на службе в армии или на работе в городе узнавали, когда получали первые документы, что они «белорусы», а не русские, кем считали себя отроду.

Свой деревенский говор они называли «крестьянским». Можно было услышать фразу в словесной перепалке: «Кали не понимаеш па-руску, магу табе по-хрэщчанску ответить!»

Однажды меня как журналиста принял на постой в Жлобине лесничий Иван Иванович, кряжистый и крепкий, как столетний дуб, которому расти ещё двести лет. Лесничий — это «лесной офицер», если судить по американским меркам. Пишу, чтобы не путали с лесником-рабочим. Это обычно человек с высшим или техникумовским образованием, большой начальник в своём районе. Русских тогда ещё принимали в вузы на «грязные» специальности — торфоразработка, меркшейдерры, литейное производство, фекальная канализация.

Иван Иванович жил в лесу и не любил столичных жителей:

— Минчане и москвичи продали и продолжают продавать русских по дешёвке везде и повсюду. Официальная «мова» в Минске на радио всё ближе подходит к искусственному диалекту польского языка. А Москва вообще город семь раз не русский.

Кстати, последняя фраза бытовала тут чуть ли не со времён Великого княжества литовского. Белый рус — чистый рус, беспримесный...»

* * *

— Смолкни! Брыдко слушать тот бред! — вспылил офицер в квадратной конфедератке. — Итак, вы подтверждаете, что это ваша статья?

— Вы видели мою подпись под ней.

— Там стоит подпись «Иван Иванов». Следовательно, все ваши предки из России?

— Я называл своих предков. Но я считаю себя русским человеком из Белоруссии.

— Из Беларуси, вы хотели сказать.

— Из Белоруссии, я так и хотел сказать. Вы не ослышались.

— Вы не хотели бы получить «карту поляка»?

— Я русский, чем и горжусь. И живу на своей земле.

— С приходом демократии и европейских ценностей в нашу страну у нас изменились векторы национальной политики. С русскими мы никогда не были братьями. Белорусы — чистые европейцы, русские — стопроцентные азиаты. Все русские приехали к нам из России. Это подтверждают видные учёные из Национальной Академии наук, между прочим.

— Там сидят одни деревенские недоучки, которые хотят обозвать выращенных в советской пробирке «тутэйших» людей белорусами. Нет, я, русский из Белоруссии.

— Курва недопердолёна! Как то може бычь?

— Кто владел Полоцким княжеством от Припяти вплоть до Эстонии и Восточной Пруссии?

— Белорусы.

— Нет, русские, не рюриковичи, а родственые им варяги, с которыми ещё более тесно, пусть и насильственно породнился князь Владимир, женившись на Рогнеде. Под властью потомков Рюрика Ладожского Полоцкая и вся западнорусская земля оставалась до экспансии литвинов в 1240 и поляков после 1385 года. Так что мы с вами стоим на нашей русской землице, а не на вашей, литвинско-польской.

— Разве Краков, Вильно и Варшава не были нашими столицами?

— Нет, нашими столицами были Ладога, Новгород, Полоцк, Киев, Москва и Петербург.

— Пшекленштво! Эти тупые русские даже представления не имеют о европейской истории. А литовцы чем владели?

— Это, смотря кого вы имеете в виду. Жемойты и аукштайты, нынешние литовцы только по названию, тогда были лесными дикарями. Занимались охотой, рыбалкой, и вообще собирательством, как все догосударственные родоплеменные общности людей. Литовцами их стали называть только в 20 веке. Именовать этих людей литовцами всё равно, что всех воинов Орды называть татаро-монголами. Монголы в ту эпоху были ещё на полпути в своём развитии от охотников-собирателей к раннему скотоводству. А жемойты только-только учились земледелию. А между тем западные хронисты восхищаются булатной сталью клинков и кольчуг захватчиков, как монголов, так и литвинов, которую могут выковать только народы с высокоразвитой металлургией.

— И какой же вывод из всей этой ахинеи?

— Хвост-то не от той кошки.

— Чего-чего?

— Неизвестные нам ордынцы использовали монголов и тюрок в качестве пушечного мяса, а неизвестные нам литвины поразительно быстро нашли общий язык с русскими и растворились среди них, исчезли, оставив скандинавские имена. Ведь литовский Альгирдас, белорусский Ольгерд — это просто Хельгард, как и святая княгиня Ольга Киевская — Хельга.

— Ну и какие же выводы, мудрец ты наш?

— Монголов и татар гнали на Русь какие-то восточные русские князья, чтобы отжать у рюриковичей все три пути «из варяг в греки», а легендарные литвины были русские князья, которых изгнали из Прибалтики тевтоны-крестоносцы, которых в свою очередь самих выгнал из Леванта и Магриба великий султан Саладин.

— Так что там с литвинами, не понял?

— Русские летописи различали чудь, русских и славян. Белорусские летописи очень долго различали русских, литвинов и жемойтов, причем жемойты всегда у них были в подчинении. Литвины никогда не вызывали отторжения у русских, хотя русские — известные ксенофобы в те времена. Один из литвинов — псковский князь Довмонт Миндовгович — любимейший святой у православных. Что-то я не слышал об особой любви у русских к нынешним липовым литовцам-жемойтам, по воле Черчилля отхвативших у нас Вильну.

— И разве это объединение трёх народов не создало новую нацию — белорусов?

— Четырёх народов...

— А кто четвёртый?

— Европейские евреи-ашкенази. А поляки — пятая составляющая.

— Ладно. Слияние пяти народов не могло создать новую нацию?

— Оно создало лишь новый правящий слой под этим названием. Сначала среди большевистских властителей тут превалировали польский язык и идиш. Потом вспомнили про давнюю забаву поляков-филоматов — белмову, слепленную из польских говоров и говорков крестьян на панских фольварках. Мечтали, что этот диалектный субститут станет языком правящего сословия в Белоруссии. Будущих магнатов, которые будут ботать по своей фене — белмове. Это будет их меточка, отличающая их от остальных русских.