Стылая
Шрифт:
– Считайте, что вы меня впечатлили своим поведением... – усмехнулась я. – Что последует дальше?
– Если вы до сих пор не поняли, то поясняю... – парень решил не обращать внимания на мои слова. – За последние годы от Птичьей Гряды исходит самая настоящая опасность, и местные начинают потихоньку уходить отсюда, а ведь трусами их не назовешь. Я бы тоже хотел покинуть Зайрос – тут дело даже не в боязни, а в том, что мне, и верно, надо вернуться домой, и только потому решил согласиться на ваше предложение.
– Лучше скажите – у вас просто не было иного выхода.
– Тут вы не совсем правы – не первый раз попадаю в каталажку Сейлса, как-нибудь выбрался бы и в этот раз. Что же касается вас... Я пребывал в полной уверенности, что вскоре после того, как обоз придет в монастырь Святого Нодима, мы пойдем назад, причем это произойдет если не сегодня, то завтра, но что-то в вашем поведении мне подсказывает, что в ближайшие дни вы не собираетесь уходить отсюда. Так? Что еще за игры вы тут затеяли?
– Вы позволяете себе неподобающий тон.
– Верно, мне не до расшаркиваний. Одно дело привести человека на место и сразу же отправиться в обратный путь, и совершенно иное, если тебя используют в каких-то играх. Знаете, что мне не нравится? В таких случаях велика вероятность не вернуться назад.
– Мне не нравится ваше обращение со мной.
– В этом мы с вами сходимся: мне тоже не нравится, что вы смотрите на меня словно на неодушевленный предмет, который можно двигать так, как заблагорассудится.
– Отпустите меня!
– Только после того, как вы ответите на мой вопрос.
Вот уж чего-чего, а такого отношения к себе со стороны Коннела не ожидала. Конечно, мы с ним особой любви друг к другу не испытываем, но это вовсе не значит, что он должен переступать грань между собой и мной, своим нанимателем. Неприятно и то, что мне все же придется каким-то образом ответить на вопрос Коннела: похоже, парень настроен серьезно, а вконец ссориться с проводником не стоит ни в коем случае – нам все же предстоит обратный путь, и обойтись в дороге без умелого человека будет очень сложно, практически невозможно. Да и стоять, прижатой к стене телом молодого человека, мне совсем не хочется – если в храм заглянет кто-то посторонний и увидит нашу парочку в столь... неподходящей позе, то понятно, какие мысли возникнут у него в голове...
– Да, вы правы: у меня здесь есть дела, которые мне необходимо решить в ближайшее время... – я постаралась подпустить в голос немного достоверности. – Обещаю, что в ближайшее время сумею более подробно ответить на ваш вопрос.
– А почему не сейчас?
– Потому что на данный момент еще нет полной ясности.
– И когда же она появится?
– Думаю, долго ждать не придется. Пребывание в этих местах тоже не доставляет мне особого удовольствия.
– Вы мне ничего не пояснили... – после паузы произнес Коннел. – Ну, почти ничего. Как обычно юлите и пользуетесь отговорками. Ладно, я вам поверю, и рассчитываю получить от вас откровенный ответ в самое ближайшее время.
– Рада. Для начала уберите руки.
– Знаете, что меня еще интересует?.. – в голосе парня появились чуть волнующие нотки, а его дыхание я почувствовала на своей щеке. Чуть касаясь губами моего уха, Коннел продолжал... – Почему женщина, от которой просто-таки веет холодом и кого все называют Стылой, на поверку оказывается такой теплой...
Хм, судя по тому, что Коннел еще сильнее сжал свои объятия, он явно рассчитывал хоть на какой-то отклик с моей стороны. Размечтался! В своих надеждах насчет меня наш проводник явно перехватил, или же он привык иметь дело с более отзывчивыми особами. Что ж, парень, придется мне спустить тебя с небес на землю.
– Молодой человек, надеюсь, наши деловые разговоры закончились, а последовавшее за тем лирическое отступление мне неинтересно... – сухо произнесла я. – Да, и попрошу вас на будущее не распускать руки. Если вы до сих пор не поняли, то поясняю, что Стылой меня называют не просто так. Надеюсь, вы меня правильно поняли.
– Я понял другое... – Коннел отступил в сторону и я, наконец-то, смогла отойти от стены. – К Виви вы явно ходили не за развлечениями, а за какими-то сведениями, так? Интересно, сколько с вас содрала эта хапуга? Буду удивлен, если она взяла меньше двух-трех десятков золотых. Тем не менее, эта баба так и не сказала ничего определенного, верно? Так вот, плакали ваши денежки горькими слезами. Кстати, вам повезло, что Виви отдала свою многогрешную душу Небесам, иначе, помимо денег, которые она взяла, эта проныра выставила бы вам дополнительные условия, проще говоря, заставила бы вас обслужить десяток-другой клиентов – мол, только в этом случае помогу... Эта дрянь любила унижать людей, запугивать их, ставить в подчиненное положение. Для Виви подобное было самым обычным делом, эта стерва дорого брала даже за крупицу того, что ей было известно. Впрочем, даже при выполнении всех своих требований она могла не сказать всей правды... Кстати, если вы не поняли, то наш счет стал два-два. Или вы с этим не согласны?
Ничего не отвечая Коннелу, я направилась к выходу из храма. Тоже мне, счетчик отыскался! А еще, похоже, наш проводник когда-то был завсегдатаем заведения госпожи Виви, а иначе откуда ему знать такие подробности? Ох, мужики...
Что ни говори, но Павлен все же молодец, понимал, что эту прожженную бабу так просто не расколешь, и даже за деньги она не всегда скажет то, что ей известно, а правду может открыть лишь невольно, в минуту растерянности...
Стоило мне выйти из храма, как я едва ли не столкнулась с Павленом. Да что же это такое: стоит лишь упомянуть Святую инквизицию – и она тут как тут! Ну да чего иного можно ожидать от тех, кто, по их утверждениям, стоит на страже чистоты наших помыслов?
Удивительное дело – обычно спокойный и невозмутимый господин инквизитор сейчас был чем-то всерьез встревожен. Я не успела раскрыть рот, как Павлен меня спросил:
– Вы не видели отца Витора?
– Мы встречались в трапезной...
– Это я помню... – отмахнулся Павлен. – Не видели ли вы его позже?
– Нет. Я была занята, потом пошла в храм... А в чем дело?
– Боюсь, он покинул обитель.
– Что?!
– Я выразился недостаточно ясно?
– Но... – растерялась я. – Куда он мог пойти?
– У меня есть серьезные опасения, что он отправился на Птичью Гряду.
– Зачем?
– Да все за тем же... – кажется, Павлен с трудом сдерживался, чтоб не выругаться в голос. – Он вам ничего не говорил?
– В трапезной – нет, а после мы не виделись. А где отец Арн?
– Спит в своей келье.
– Как? Но почему...
– Предполагаю, что отец Витор бросил ему в воду сонное снадобье. Если это так, то отец Арн проспит еще долго.
– То есть отец Витор ушел и не оставил даже короткой записки?