Сублимация в «Паутине»

Гончаров Борис

Был замечательный писатель, который написал единственную (по моему) и замечательную (не только «по моему») вещь, и сделал это в 50 лет (пятьдесят):

«А свобода, Санчо, свобода – это драгоценное благо, дарованное небом человеку. Ничто не сравнится с ней: ни сокровища, сокрытые в недрах земли, ни те, что скрыты в глубине морской. За свободу и честь человек должен жертвовать жизнью, потому что рабство составляет величайшее земное бедствие». (27)

Re: В связи с "прологом".

24. 12:27. Е.

Добрый день, Сашенька!!

Мне понравилось Ваше последнее письмо.

Хорошо, что Вы вспомнили о свободе, давно хотела написать, что и я очень этим дорожу (пока даже больше, чем Вами).

Не

вдаюсь в подробности, но жизнь однажды поставила меня в тупик, и я, взяв двоих маленьких детей, уехала в глухую деревню (в ту самую, о которой уже упоминала). Приехала в полуразвалившийся дом, устроилась в колхоз на работу поваром, правда, потом меня повысили до учетчика), и…. поняла, что лучше свободы нет ничего. Я прожила там 10 лет, потом пришлось вернуться в город, надо было учить детей, но, как видите, осталась совершенной натуралисткой. И никто и ничто уже не переделает меня. В детстве я жила в обеспеченной семье военного, посещала музыкальную школу, была правильной, дисциплинированной девочкой, мама была библиотекарем, я читала что-то и снабжала книгами одноклассников. Куприна «Яму» мы так замусолили в пятом классе, что мама запретила мне брать книги в школу. И «Баню» я прочитала сто лет назад, и «Гаврилиаду» – так что не волнуйтесь, я «созрела» даже для разговора с «пикаперами». Теперь, благодаря дочери, посмотрела «мир», конечно ночной Париж – это прекрасно, но я не могу там находиться больше трех дней. Меня не трогает Джоконда и "писающий мальчик", более того, я удивляюсь, почему толпы людей со всего мира едут посмотреть на эти шедевры – просто были созданы мифы, они живут и все в это верят. Даже жариться под солнцем на Лазурном берегу Франции было мне в тягость. Короче говоря, если Вы пишете, что Вы – мизантроп, то я – это почти Агафья Лыкова. Я могу, конечно, играть роль любую (так мне кажется и проверено опытом), но больше всего ценю тишину своей деревни, возможность встать рано и пробежаться босиком по росе (а не болтаться на шпильках по французским бутикам, ужас), кататься на лыжах одна в лесу, и читать люблю (не смейтесь надо мной) – Солоухина, "Третья охота", и ходить в лес, и затопить печь, поставить туда всяких щей, каш, запеканок, и с книжкой завалиться на эту печку (греть кости и душу). Люблю (да люблю, хотя Вы и против этого слова в таком контексте) кошек и собак, и даже один раз завела поросенка. Он оказался умнейшим существом, не гадил где попало, был очень аккуратен, ходил за мной, как собака, был предан, весел и дружелюбен. Конечно, я не могла потом есть его мясо. Вот и все. Теперь Вы можете успокоиться и забыть обо мне. Я не притворяюсь, не хочу казаться глупее или умнее. Да, действительно, Вы задели за что-то живое во мне (наверное еще что-то осталось?), но у меня было только одно желание – погладить Ваши седеющие волосы. Простите меня, если я создала о себе неправильное представление, я, наверное, не хочу ничего уже менять (вернее было бы сказать не верю в свои силы и возможности). Не люблю большие города, не вожу машину (у нас ее и нет), не люблю наряжаться, носить бижутерию, и т. д. Я совсем не героиня Ваших романов.

Если хотите, можете писать, а можете и прекратить (не обижусь).

Да, еще хотела написать, что муж Оксаны оказался прекрасным человеком. Они живу на границе, город Дюнкерк. Ко мне относится прекрасно. Я поначалу вообще потеряла сон и покой (когда она укатила туда), но сейчас понимаю, что не все однозначно. Нельзя всех иноверцев скопом мерить одной меркой.

Ps. Сейчас немного не расположена долго писать. Мороз ужасный и надо каждый день сидеть в больнице, у племянницы. Только вечером бываю дома.

Е.

(Без темы)

25. 02:01. Е.

Сашенька, уже новый день наступил. Опять пишу…

На самом деле скоро будет эпистолярный роман.

Вы что-то писали о предубежденности и ревности, я писала совершенно ясно, что видела Вас в Сети и понимала, что молчите преднамеренно. И всё. А кто Вам мигает, пишет, и зачем, это меня не касается. Тем более, что не могу даже представить Вас. Вы настолько все время разный, и так замаскированы, что мне хочется быть подальше, чтобы выйти с наименьшими потерями.

Английские слова использую крайне редко, извините, машинально (я не большой знаток английского, только с родственниками общаюсь на плохом английском, т. к. не знаю французского).

Из всей переписки почему-то выделяется фотография Рыжика (красивый), и строчка про крючки от лифчика. Странное послевкусие, не правда ли? Но вот так сработал мой мозг.

Как-то не могу представить себе человека, который краснеет от слова унитаз, и свободно пишет во втором письме (хотела написать от Рождества Христова), нет, вернее – от сотворения мира (Вы знаете, что это было перемирие с Китаем?) про крючки на лифчике без изменения цвета лица. А я – наоборот. Тоже странно.

Мне вообще всё кажется странным в этой переписке. Но надеюсь, когда-нибудь, что-нибудь прояснится.

Посмотрела Ваш список книг "от Саши". Кое-что читала. А Вы? Все прочли? Читала этих авторов, но не всегда то, что там указано.

В юности моя «настольная» книга была "Безобразная герцогиня" Фейхтвангера, я оттуда черпала методы «соблазнения», в отличие от пикаперов. Там более конструктивно написано, иногда вдохновляет. Бойтесь меня!

Вы замечаете, что я тоже, скоро начну писать так, чтобы было больше пищи для додумывания, чем для обдумывания.

У меня такое чувство, что Вы привыкли, что Ж, над которыми Вы проводите эксперимент (?), после второго письма уже покупают билет до Тулы (а почему до Тулы?), а если и после третьего этот бегемот все еще сидит на месте, это вызывает злость. Не забывайте, что «Вами управляет тот, кто Вас злит» (28), не злитесь на меня, я не могу, как все экспериментируемые (какие длинные слова).

Я засыпаю.

Пока.

Е.

24–25. А.

Пасквиль.

(Признание и предложение).

Для себя заметил (далее – не в порядке важности, а просто – в порядке).

1. Ваш папа, Катя, обеспеченный человек (поэтому к нему женщины идут, особенно – в жёны, безо всякого пикаперства). Я не богат.

2. Вы настолько замороженный субъект, что разморозить Вас – это научно-фантастический роман, и никакое пикаперство в этом не поможет.

3. Вы или ещё больший тугодум, чем я, или следуете указанию людоведа и душелюба Козьмы Пруткова: пренебреги. (Вместе с тем, в Вашей робеспьеровской неподкупности сквозит невозможность не только «50-и оттенков серого», но вообще полутонов (но в связи с Вашей меццо-сопрано Вы могли бы догадываться и о существовании обертонов).

4. Ваши записки ко мне стали несколько больше (или длиннее – как правильно?). Если же иметь в виду обращения, то разве и мужик, и урод откажется от интимного? А к хорошему быстро привыкаешь, даже если оно лицемерно.

Однако, признаюсь, когда прочёл это Ваше «милый», то следствием было шампанское МКШВ (кажется – сухое), из горлышка.

5. Хотя Куприн был очень «пьющий» мужик, но он и его «Яма» лучше, чем не «пьющий» барин Бунин и его «Тёмные аллеи».

6. Меня держат в жизни злость и любопытство.

7. Что Тула, что другой город, всё одно – Вам через Москву.

8. Конечно, в 02.01. девочки должны спать. Наполеон полагал, что мужчина должен спать 6 часов, женщина – 7, дети – 8, больше спят только идиоты (сам спал 4 часа в сутки. Не берите пример с Наполеона, вспомните, чем он кончил).

9. Вот так посмотришь вокруг: двойные стандарты, как у англо-саксов. Также – со свободой. Себе – да, другому – как бы не так. «Люди, люди, все вы…» (5).

Свобода у Сервантеса – это буквально не рабство. Он был в плену гребцом на боевых галерах (не помню – там ли лишился руки). У Маркса – это сознание делать необходимое. Т. е. – это не разинская воля: размахнулся и княжну – в воду. У «Маленького Принца» – это судьба. Конвент (во Франции, но приписывают эту фразу нашему Бакунину) провозгласил аксиому: "Свобода одного гражданина кончается там, где начинается свобода другого". У Чернышевского предложен принцип разумного эгоизма: живи сам и дай жить другому.