Суд и ошибка. Осторожно: яд! (сборник)

Беркли Энтони Кокс

Коронер кивнул:

– Спасибо, доктор Брум. Нам все ясно. Когда, по вашему мнению, мистер Уотерхаус принял яд?

– Трудно сказать, – ответил Глен, – я думаю, это было где-то между одиннадцатью утра и полднем в день, когда он впервые занемог.

– То есть пятого сентября, – констатировал коронер. – Точнее указать нельзя?

– Нет. Это максимально возможная точность.

– На чем основана ваша оценка, доктор Брум?

– На времени, когда у мистера Уотерхауса появились первые жалобы с последующим их обострением.

– И

на что именно жаловался мистер Уотерхаус?

– Он пожаловался на слабую боль в области живота, возникшую незадолго до обеда, и отсутствие аппетита. Однако мистер Уотерхаус пообедал, а примерно через полчаса почувствовал острую боль в желудке. Она прошла, но в течение дня время от времени возвращалась. Перед чаем ему стало настолько плохо, что это встревожило домашних. Я понял так, что мистер Уотерхаус не желал, чтобы за мной посылали, полагал, что ничего страшного с ним не происходит, но миссис Уотерхаус решила позвонить мне. Меня не оказалось дома, и она послала за мистером Сьюэллом.

– Мистер Уотерхаус к вам прежде обращался за помощью?

– Да. Совсем недавно он пожаловался на расстройство желудка.

– Вы разговаривали наедине?

– Нет. Это было после ужина в присутствии нескольких человек. – Глен всех перечислил. – Мистер Уотерхаус неохотно признавал неполадки со своим здоровьем. Он им очень гордился, а докторам не доверял. Однако друзья настояли, чтобы он позволил мне его осмотреть. Мы все близкие друзья, так что разговор у нас был пересыпан шутками.

– Вы тогда понимали причину его желудочных расстройств?

– Вполне. Я сказал ему в тот вечер, что у него скорее всего развивается язва и что он должен бросить курить и соблюдать диету.

– И что мистер Уотерхаус ответил?

– Что никаких лекарств принимать не собирается и вообще в медицину не верит. А со своими болячками справится сам.

– Но вы его все же осмотрели?

– Да, несколько дней спустя. Он был в довольно неплохом состоянии для своего возраста, и сердце работало нормально. Я повторил совет, что ему следует бросить курить хотя бы на три месяца, предложил разработать диету. Потом послал флакончик с лекарством.

– Он собирался следовать вашим советам?

– Нет. Сказал, что лучше будет мучиться с желудком, чем соблюдать диету и не курить. А мои лекарства все равно выльет в раковину.

В зале засмеялись, коронер тоже улыбнулся.

– Я сказал, что у моего лекарства приятный вкус, – добавил Глен, – и что ему все равно придется за него заплатить. Тогда он пошел на попятный и сказал, что, пожалуй, лучше будет его принять.

– То есть вы шутили?

– Да.

– Но флакончик с лекарством он получил?

– Да, на следующее утро.

– То есть в первый день болезни. И что оно содержало?

– Обычное успокаивающее. Бикарбонат натрия, карбонат висмутила, гликопротеин, микродоза морфия и настой

перечной мяты.

– Вы его сами изготовили?

– Да.

– Это ваша обычная практика?

– Нет. Этим у нас занимается моя сестра. Но в тот день она торопилась успеть на поезд сразу после завтрака, а у меня было всего четыре рецепта, так что я ее спокойно отпустил.

– Во сколько вы изготовили лекарство?

– Примерно в девять.

– Вместе с другими?

– Да.

– Рецепты вписаны в журнал, который хранится в вашем кабинете?

– Да. Я показывал его полицейским.

– Хорошо. Теперь, доктор Брум, скажите, у вас есть опыт в изготовлении лекарств?

– Обширный.

– А среди прочих ингредиентов имеется порошок белого мышьяка?

– Да. То, что осталось от запасов моего отца. Я его уже не использовал много лет.

– И где он хранится?

– В шкафу с ядами.

– Шкаф заперт?

– Нет.

– А разве правила не предусматривают, чтобы такой шкаф запирался?

– Наверное, предусматривают, – ответил Глен, – но если вы сейчас проверите шкафы с ядами у всех докторов в нашей стране, запертым окажется один из тысячи.

– Сомневаюсь, что это так, – строго заметил коронер, – но проверять не будем. – Он помолчал. – Журнал записи ядов вы, надеюсь, ведете?

– Да.

– И там все сходится? Я имею в виду количество.

– Нет.

– Нет?

– Я полагаю, мышьяка там на пол-унции больше, чем указано в журнале, – ответил Глен с улыбкой.

Коронер в ответ не улыбнулся.

– Как вы это объясняете?

– Никак. Думаю, пакет с мышьяком туда положил мой отец и забыл записать в журнал.

– Когда вы в последний раз проверяли запас мышьяка?

– Я его ни разу не проверял, – ответил Глен. – Дело в том, что, как я сказал, мышьяк у меня остался от отца, а сам я его никогда не покупал, потому что не использую.

– Хм… – Коронер задумался. Добродушия у него заметно поубавилось. – Доктор Брум, я склонен допустить возможность, что мышьяк, попавший в организм мистера Уотерхауса, мог содержаться в лекарстве, которое вы приготовили. Поскольку у вас там нет должного порядка, как вы сами признали, то разве можно исключать ошибку?

– Подобную ошибку мог допустить только круглый идиот и невежда, – ответил Глен, презрительно улыбнувшись. – Надеюсь, ни я, ни моя сестра таковыми не являемся. Невозможно перепутать небольшую баночку, стоящую в шкафу с ядами, с большой на полке в другом конце кабинета. Так что подобное предположение просто абсурдно.

– Я рад, что вы так уверены, – сухо заметил коронер. – У вас, как у врача, есть версия, как мышьяк мог попасть в организм покойного?

– Нет, – спокойно ответил Глен. – Строить версии – дело полиции, не мое. Возможно, он сам принял мышьяк по ошибке, перепутав с каким-то другим препаратом.