Суд идет
Шрифт:
— Это академик Светов. Он приглашает меня на свой корабль.
— Ни в коем случае! — вскинулась Драгана. — Хватит нам уже и тех приключений, которые с тобой постоянно случаются. Откуда ты знаешь, что говорит именно он, академик Светов?
— Ну, хорошо, хорошо. Ты только не волнуйся.
Академику сказал:
— Я живу в определённом режиме. Меня к вам не пускают.
— Я вас понимаю, — согласился Светов. — Тогда ждите меня на Острове. Через несколько минут я буду у вас.
Наступили минуты и даже секунды напряжённого ожидания. Молодые люди и сами были великими учёными, они и сами творили чудеса в науке: Драгана и Борис в биологии, а Павел Неустроев был автором совершенно фантастической лазерной иглы, способной на расстоянии двенадцати тысяч километров настигать цель и разворачивать её в обратном направлении — туда, откуда она летела. Они и сами были засекречены, и жили, и трудились втайне от людей. Но не могли они понять, как это самолёт или вертолёт взлетит со дна морского и очутится у них на крыше.
Их взоры застыли на точке в океане, которую указал Фёдор. И — о, чудо! Маленький, почти игрушечный аппарат, похожий не то на рыбу, не то на черепаху, почти невидимый на фоне марева, плывшего над океаном, не производя и малейшего всплеска и шума, взмыл над волнами. Над ним не было винта-вертушки, не слышно было шума двигателя, а он летел к ним, и через минуту превратился в невидимку; и было только слышно, как что-то тяжёлое приземлилось на крыше дома.
Молодые люди устремились на крышу и тут увидели знакомого им по портретам, старого, сутуловатого и будто бы сильно уставшего академика Светова. Он шёл им навстречу, почтительно поклонился, поцеловал руку Драганы и обнял Бориса и Павла. При этом сказал:
— Я вас знаю. И способности вашего Импульсатора, и лазерная игла Неустроева нам известны. У нас тоже есть свои средства. Мы вам всё покажем. Секретов от вас держать не станем.
И потом добавил:
— Хорошая растёт смена у моего поколения. Очень хорошая. С такими-то орлами не пропадёт Россия!
Молодые люди повели академика в дом.
Простаков не спрашивал больного о самочувствии, не предложил пройти курс обследования; он по глазам, по лицу увидел следы большого напряжения всей нервной системы человека, длительную и мучительную работу ума и сердца гениального учёного; усадил его в кресло и произвёл сеанс облучения своим Импульсатором. Затем к пациенту подошла Драгана и пригласила в соседнюю комнату. Там она уложила его на диван и сказала:
— Теперь вы будете спать. И проспите долго. Такой режим диктуется нашим лечением.
В голове у капитана непривычно шумело, — так, будто ветерок производил лёгкое волнение. Что-то побаливало за ушами, и в глаза будто сыпанули песком. «А щелчок-то Импульсатора удовольствия не доставляет», — думал учёный и потёр пальцами виски. К нему подошёл Простаков, положил тёплую ладонь на лоб:
— Час-другой продержится неприятное ощущение, но затем всё пройдёт и голова ваша прояснится.
Потом у изголовья учёного появился пилот «Пчёлки», опустился на край дивана. Тихо спросил:
— Ну, как?
— Мы ещё повоюем.
Пилот благодарно взглянул на Простакова, и тот дал знак ему, — пригласил пройти на балкон. Следуя за ним, пилот назвал себя:
— Я Дмитрий Светов, старший сын капитана. По профессии биохимик. Знаком с вашими работами по национальным особенностям психики. Я так же занимаюсь этой темой — считаю вас и вашу супругу Драгану Станишич своими учителями. Вы — первыми добились успеха и создали целебный Импульсатор. В России эта тема считается запретной.
— Вы, конечно, дружите с Интернетом? Мы там имеем свои сайты и охотно делимся с учёным миром материалами своей лаборатории. Но вы ещё и пилот.
— У нас многие могут летать и управляют катерами. Капитан требует от членов экипажа большого универсализма. Каждый владеет компьютером, — можно сказать, мы «живём» в Интернете. Там я раскопал информацию и о ваших работах.
— Кое-что мы держим в секрете.
— Да, конечно. К примеру, ваш Импульсатор. И ещё одну очень важную тему: о целиком реакционных, и даже преступных национальностях. Мы с братом Сергеем — он биолог — тоже работаем над этой темой, но, к сожалению, недалеко ушли. Очень бы хотелось познакомиться с вашими работами. Как мне кажется, вы нашли ключ воздействия на гипоталамус.
— Именно так. Вы правы. Но там, в этом участке мозга, заключены ещё многие тайны. Драгана считает, что, подобравшись к ним, учёные приведут в действие новые возможности человека, в каждом раскроют задатки таланта. И тогда ход прогресса ускорится.
Уже на балконе Дмитрий сказал:
— Это мы на своём корабле свободны от шпионов, а у вас, как я понимаю, у каждого за спиной стоит Иван Иванович.
— Иван Иванович?.. Вы знаете нашего Ивана Ивановича?
— Да, знаем. И Ной Исаакович нам так же хорошо знаком. На публике оба эти молодца разыгрывают противоречия, даже ссорятся, но в сущности они большие друзья и работают на одного хозяина. Недаром же в России назвали таких людей «агентами влияния», — они-то и одолели русских в новой информационной войне, разрушили Русскую империю и теперь по миллиону в год уничтожают русский народ. К этому прибавим полтора миллиона беспризорных ребят и пять миллионов младенцев, уничтожаемых при абортах. Ну, а кто их кукловод, кто запустил их нам под рубашку, — это уж тема отдельная. На кого работают ваши Иван Иванович и Ной Исаакович, я эту информацию готов вам предоставить. Мы надеемся, что вы посетите наш корабль — там мы вас и познакомим со многими вещами, которые тщательно от вас скрываются. У нас на корабле налажена самая сильная система электронной разведки, есть сведения и о вашем Русском острове, о работах вашего научного центра. Капитан потому и принял решение плыть сюда к вам и просить Простакова о лечении Импульсатором.
Дмитрий говорил складно, убедительно. Роста он был чуть выше среднего, вида спортивного — природа в добрый час его сотворила. Вначале Драгана смотрела на него с почти детским любопытством, не подозревала в нём серьёзной личности, и тем более какого-то важного члена экипажа с приплывшего к ним таинственного корабля, но тут вдруг почувствовала в нём учёного, да ещё, может быть, и немалого. Впечатление усиливалось обаянием зрелого, сильного ума, проникающим в душу тембром голоса, в котором слышалась сердечная доверительность и певческая музыкальность. Таким же голосом обладал его младший брат Фёдор, но тот был мягче, веселее, этот всем видом показывал строгость и важность. Сказала ему:
— Ваш капитан будет спать целые сутки, мы сейчас пойдём в столовую, и я угощу вас чаем.
И вот они сидят в просторной комнате, обсуждают вопрос: поехать им на корабль или не поехать.
Дмитрий смотрит на островитян с удивлением; не может понять, как это молодые учёные упускают случай посетить корабль, не понимают шанса, который выпадает лишь немногим и очень надёжным людям.
Драгана говорит:
— Ваш батюшка не сделал нам такого приглашения. Он как узнает, что я американка, дочь губернатора, так и вовсе не захочет видеть меня на своём корабле.