Суд Линча (Очерк истории терроризма и нетерпимости в США)
Шрифт:
— Не скажете ли вы мне, кто тот человек, которого хотят повесить?
— Мне думается, сэр, что это я, — ответствовал незнакомец, не изменив своей непринужденной позы.
Калифорнийское золото дало мощный толчок экономическому развитию штата. В баснословно короткий срок весь его облик совершенно переменился. Стремительно увеличивавшиеся богатства сосредоточивались в руках немногих частных лиц. Города росли, как на дрожжах, вместе с банками, коммерческими и финансовыми компаниями. В 1849 году Сан-Франциско был городом, словно наспех построенным из дерева и парусины. Еще год назад он насчитывал немногим более восьмисот человек, а к февралю в нем уже было около
"Из всех изумительных свершений современности, — пишет американский историк Р. Клеланд, — Сан-Франциско явится самой неразрешимой головоломкой для будущих поколений. Ничего подобного еще не было и уже не будет. Словно волшебное зерно индийского факира, которое на глазах зрителей дало всходы, распустилось и начало плодоносить, Сан-Франциско прошел почти за день эволюцию полувека".
Однако размаху развития штата не уступал и рост совершаемых здесь преступлений. Между предпринимательской деятельностью и разбоем граница была стерта почти начисто. Конституционная власть, едва пустив здесь корни, также была деморализована поголовным энтузиазмом наживы. Чиновники не только попустительствовали преступникам, но нередко использовали их в политических интригах. Суды не обладали никаким авторитетом и своей бездеятельностью вызывали у трудового люда справедливое подозрение в сговоре с самим сатаной. Американцы, воспитанные на традициях фронтира, и без того никогда не испытывали особого почтения к власти. Здесь же, когда политическая коррупция ощущалась всеми повсеместно, американская снисходительность к ней приняла форму открытого вызова — анархического самочинства в наказании преступников. Самоуправство толпы в городах Калифорнии было формой протеста народных масс против тяжелой жизни и продажности чиновников.
На одной из центральных улиц Сан-Франциско, там где сосредоточивалась деловая жизнь молодого города, на Монтгомери-стрит, расположился магазин промышленных товаров Янсена. Фирма была крупной и вела большие операции.
Американские торговцы в те времена уделяли делам значительную часть своего времени. Особенно это справедливо для Калифорнии второй половины XIX столетия. Штат развивался скачками. В таком городе, как Сан-Франциско, конкуренция почти ежедневно создавала чрезвычайные ситуации для неудачливых бизнесменов. Владельцы фирм принимали личное участие в делах, засиживались в своих конторках до глубокой ночи и нередко здесь же ели и спали.
Около девяти часов вечера 13 февраля 1851 г. в магазин Янсена вошел некто и, неслышно ступая от полки к полке, стал с любопытством всматриваться в шляпы, рубашки и прочий товар. Иногда он бросал осторожный взгляд на дверь и снова скользил глазами по полкам.
В наружности клиента не было ничего необычного. В те бурные времена по одежде трудно было судить о социальной принадлежности ее обладателя.
Янсен был один. Наконец, подойдя к торговцу, незнакомец сказал, что хочет купить дюжину одеял. Янсен взялся было за стопку цветных, но посетитель сказал: "Мне нужны белые". В этот момент вошел новый покупатель и, странно, тоже попросил одеяла. В помещении горела единственная свеча. В то время как Янсен нагнулся, чтобы достать товар, высокий закричал: "Давай!" Тот, что был пониже, сильным ударом свалил торговца с ног, и оба тотчас же стали бить его ногами, пока не решили, что торговец мертв. Затем они открыли кассу, вынули две тысячи долларов и бежали. Немного позднее Янсен пришел в себя, подполз к выходу и поднял тревогу. О случившемся сообщили властям. Янсен дал описание грабителей, и начались розыски.
После этого случая разбой, грабежи и убийства как в Сан-Франциско, так и в его окрестностях, стали принимать устрашающие размеры. Власти бездействовали.
3 июня состоялся суд над крупным преступником. Присяжные дважды приносили вердикт виновности и дважды судья Парсонс, ссылаясь на технические формальности, отклонял вердикт. Ночью того же дня были ограблены ювелирный магазин и лавка, принадлежавшая торговцу Робинсу. 5 июня пламя охватило дом на углу улиц Керни и Калифорния. Пожар едва удалось потушить. 8 июня пожар вспыхнул на городской пристани. На следующий день в салуне "Синий черт" на улице Джексона завязалось массовое побоище, а ночью на улице преподобного Прево был ограблен дом.
В субботу 14 июня во время танцев был убит некий Вицер в клубе на Тихоокеанской улице. В воскресенье было совершено убийство на Виргинской улице.
22 июня вспыхнул седьмой большой пожар, в результате которого погибло шесть человек. Почти четверть города превратилась в пепел. Тщательное расследование убеждало, что пожар возник не случайно, а был делом рук поджигателей. Во время тушения пожара кто-то пытался ограбить ювелирную лавку на Торговой улице.
Вечером произошло очередное убийство. Был схвачен и высечен вор, пытавшийся воспользоваться всеобщим переполохом и ограбить погорельцев.
Вечером 30 июня двое затеяли дуэль возле городской площади. Дуэлянты, по-видимому, не отличались меткостью. Оба опустошили обоймы в беспорядочной пальбе, не причинив друг другу ни малейшего вреда, зато пострадало несколько наблюдавших эту сцену прохожих.
26 июня было прекращено судебное преследование убийцы Чарльза Дьюана за неимением свидетелей обвинения. "Существовала обычная практика, осуществлявшаяся союзом грабителей и юристов. Она состояла в том, чтобы затягивать судебное преследование до тех пор, когда свидетелей уже трудно бывает сыскать", — отмечает американский историк У. Эллисон.
Положение становилось нетерпимым. Каждый ощущал потребность что-то сделать, чтобы положить конец преступлениям, которые в результате безнаказанности и явного попустительства властей множились с угрожающей быстротой.
8 июня 1851 г. в доме Джеймса Нила, видного гражданина Сан-Франциско и крупного торговца, произошла беседа между хозяином дома и его гостем — представителем одной из фирм — Джорджем Оуксом.
Поговорив сначала о пустяках, собеседники перешли к предмету, который в то время волновал их больше всего: заниматься делами становится все более небезопасно, надо принимать меры. В тот же час оба решили навестить Браннана, которому предстояло стать ведущей фигурой в начинавшемся движении. Браннан сидел у себя в конторке вместе с Бордвеллом — своим клерком. По-видимому, его волновали те же проблемы, потому что своих гостей он слушал с большим вниманием и полностью разделял их опасения. Было решено составить список известных лиц, которые заслужили в городе хорошую репутацию, и пригласить их на собрание в понедельник 9 июня в помещении калифорнийского депо. Ряд лиц, живших в разных районах города, получили предложение организовать районные комитеты, которые они представляли бы в качестве председателей. Обязанность этих комитетов должна была состоять в том, чтобы уведомить всех вызывающих доверие граждан, живущих в данных районах, о времени и месте собрания.
На следующий день депо было переполнено. Собрание обсудило несколько злободневных вопросов и обменялось взглядами о необходимых мерах. Затем было решено продолжить собрание у Браннана и разработать у него план действий.
Не подозревая о происходящем, другой торговец Делано написал два объявления, в которых он предлагал созвать городское собрание в три часа следующего дня на центральной площади. Делано составил также устав организации, которую он назвал комитетом безопасности. Однако, узнав от Браннана, что начало организации уже было положено, он присоединился к ней.
На собрании у Браннана было решено создать комитет бдительности. Всем было ясно, что инициаторы движения самозащиты избрали путь самочинных действий и бросили недвусмысленный вызов официальному закону. Однако почти никто не был приведен этим обстоятельством в большое смущение. Все восприняли его как очевидный и неизбежный факт. Душой новой ассоциации был Браннан, своей решительностью и энергией воодушевлявший самых робких и нерешительных и не жалевший, по замечанию Г. Банкрофта, ни жизни, ни своего состояния для молодой организации.