Суд Линча (Очерк истории терроризма и нетерпимости в США)
Шрифт:
Иначе обстоит дело в колониях. Капиталистический режим на каждом шагу наталкивается там на препятствия со стороны производителя, который, будучи сам владельцем условий своего труда, своим трудом обогащает самого себя, а не капиталиста. Противоречие этих двух диаметрально противоположных экономических систем проявляется здесь на практике в их борьбе".
В странах Западной Европы пролетариат был позвоночным столбом буржуазной демократии — она была, в конечном счете, его завоеванием. В Соединенных Штатах Америки демократия была завоевана в классовой борьбе мелкобуржуазного фермерства с крупной буржуазией. В этом, пожалуй, главное отличие американского типа буржуазной демократии от европейского.
Воинствующая
ТИРАНИЯ БОЛЬШИНСТВА
В эпоху, когда повсюду в Европе конкуренция спешила на смену вассалитету, устремившееся в Северную Америку европейское крестьянство рассчитывало найти там обетованную землю, где люди не были бы придавлены тяжкой плитой феодальной иерархии и не влачили бы полную превратностей жизнь наемного пролетария. Этот способ преодоления эксплуатации или, попросту говоря, бегство, был знаком европейским крестьянам очень давно, еще в эпоху феодальной раздробленности, когда в деревне стали появляться первые признаки разделения труда. Крестьяне, сумевшие освоить какое-нибудь ремесло, забирали с собой все материальные условия своего производства, то есть весь свой несложный инструмент, и бежали от сеньоров в города, ибо, как говорили тогда, "городской воздух делает человека свободным". Чтобы отстоять свое свободное существование от феодалов, горожане воздвигали вокруг городов стены и создавали собственные органы власти. Они объединялись в общины, которые управлялись выборными лицами, имели свой суд, финансы и войска. Города становились ростками новых отношений, утверждавших свободу и самостоятельность их хозяйственной деятельности. Городские общины были одновременно и самоуправляющимися, и вооруженными ассоциациями.
Безземельные крестьяне, отправляясь за Аллеганы, были уверены, что свободным делает человека воздух американского Запада. Ведь писал же Гектор Кревекер — американец французского происхождения, бывший дворянин, впоследствии превратившийся в фермера: "Когда европеец впервые прибывает в Америку, он кажется ограниченным в своих взглядах, в своих намерениях… но вдруг совершенно преображается. Стоит ему только глотнуть нашего воздуха, как он начинает строить новые планы жизни и пускаться в предприятия, о которых он и мыслить не посмел бы на старой родине".
Американские пионеры строили не города, а деревни — фермерские поселения, которые все вместе составляли, особенно на окраинной полосе, свободную, демократическую по духу, враждебно настроенную к восточной буржуазии фермерскую цивилизацию. У нее тоже были свои органы самоуправления — органы власти, выполнявшие не только хозяйственные, но и принудительные функции. Эта центробежная цивилизация вселяла беспокойство в души буржуа и их политических вождей на Востоке. Остановить массовое, целеустремленное перемещение людей, которое по своим масштабам может быть приравнено к эпохе великого переселения народов, они не могли.
В 1787 году, когда на заседаниях конституционного конвента обсуждался вопрос об избирательном праве для негров плантаторского Юга и свободных фермеров Запада, член Палаты представителей Джошуа Куинси из Массачусетса заявил:
"Давайте заглянем вперед и представим, что вдобавок к этой массе людей все население замиссисипского края будет представлено в обеих законодательных палатах и примется издавать законы, распоряжаться нашими правами и решать нашу судьбу. Сэр! Разве можно хоть на миг допустить мысль, что патриоты того времени примирятся с этим..? Нет! Они не будут такими идиотами…".
А в 1830 году, спустя два года после того, как "старый дуб" Эндрю Джексон — личность, которая в иное время и при иных обстоятельствах могла бы стать предводителем крестьянского восстания, — был избран президентом, представитель западной Виргинии заявил во время дебатов в законодательном собрании штата по вопросу о расширении избирательных прав: "Но, сэр! Не роста населения на Западе следует бояться этому джентльмену [2] , а силы, силы, которую придают этим переселенцам легкие ветры гор и уклад жизни на Западе. Они перерождаются, сэр. Они быстро становятся трудящимися политиками, а разница между разглагольствующим политиком и трудящимися огромна, сэр".
2
Имеется в виду представитель плантаторской восточной половины Виргинии в законодательном собрании.
Этот насмешливый тон приобретает простонародную грубоватость в одной из петиций, в которой западные фермеры требовали от конгресса предоставить их территории статус штата: "Некоторые из наших сограждан, возможно, считают, что мы не умеем управлять нашими делами и блюсти наши интересы; но если мы и грубы и неотесанны, то все же немного требуется ума, чтобы удовлетворить наши нужды. И дурак ведь наденет на себя свою одежду лучше, чем это сделал бы для него мудрец".
Торговая и плантаторская буржуазия постаралась через пятнадцать лет после американской революции создать такой механизм государственного правления, который, как считает Г. Аптекер, "сильно затруднил для масс осуществление действительной политической власти". Укрепляя собственное политическое господство, буржуазия норовила нанести удар по вольнозахватному землевладению.
После войны за независимость конгрессу удалось все же склонить тринадцать штатов уступить свои права на западные земли конфедерации. Земли поступили в общественный фонд, и встал вопрос о том, какой должна быть земельная политика конфедерации. Джефферсон и другие предложили продавать западные земли по самым низким ценам или даже отдать их поселенцам задаром. Будущий президент США рассчитывал таким образом осуществить свои теории на американской почве, построив здесь некое подобие буколического государства — фермерскую Аркадию, в которой не было бы места дымным городам — рассадникам бунтующей черни.
Его политический противник Александр Гамильтон — мессия американской буржуазии — рассматривал массивы западных земель прежде всего как средство решения финансовых трудностей молодой республики, обремененной большим национальным долгом. Он планировал организовать прибыльную торговлю ими. Этот план ущемлял интересы безземельных поселенцев, так как конгресс постановил пустить свободные земли в продажу огромными участками в шестьсот сорок акров по два Доллара за акр. Эта политика, разумеется, была выгодна крупным спекулянтам землей, которые только и могли приобретать такие участки. С этих пор на Западе появляется фигура спекулянта — "пирата", как его называли фермеры. Между ними завязывается непрекращающаяся борьба.
В результате этой борьбы практическое осуществление аграрных законов потерпело неудачу. Переселенцам, естественно, они казались лишенными здравого смысла или, по крайней мере, странными, ибо как можно, рассуждали они, назначать цену на дикие, неосвоенные земли, покрытые зарослями. У них был собственный взгляд на права и обязанности перед государством. Они считали освоение континента патриотическим долгом "хорошего" американца и оседали на приглянувшихся им участках, проявляя удивительное пренебрежение ко всяким юридическим формальностям. Этим было положено начало скваттерству — самовольному захвату земли по принципу "черного передела".