Суд Линча (Очерк истории терроризма и нетерпимости в США)
Шрифт:
Последствия этого обычно таковы, что личность перестает принадлежать себе… Она проводит время, играя предустановленные роли, и пробавляется скопированными добродетелями и поношенными истинами".
В 1920 году в Бостоне появилось "Общество стражей и опекунов", учредители которого присвоили себе право надзора над литературными изданиями. Когда на их взгляд вышедшая книга или журнал нарушали существовавшие законы, они уведомляли об этом торгующие фирмы и намекали, прямо или косвенно, что, если данная публикация поступит в продажу, они будут подвергнуты судебному преследованию. Подобные уведомления посылались, как правило, некоему Трейси — посреднику книготорговых
В результате продажа журналов и книг, не получивших одобрения самовольных "стражей и опекунов" бостонской нравственности, наталкивалась на большие трудности. Немногие дельцы, особенно дорожившие своей репутацией, были склонны идти на риск, если даже знали, что доводы бостонских "опекунов" смехотворны. Страх перед хлестким ярлыком и резиновыми законами о подрывной деятельности парализовал многих, и "опекуны", отлично зная свою силу, безнаказанно диктовали свою волю.
В 1926 году общество привлекли-таки к суду. Но "опекуны" на суде держались нагло, как бы понимая все значение взятой ими на себя добровольно миссии, и упорно твердили, что и впредь будут непримиримы к предосудительной литературе.
В 1930 году городской суд Бостона по заявлению "опекунов" предъявил Джеймсу Дилейси — владельцу книжного магазина, помещавшегося рядом с Гарвардским университетом, — обвинение в продаже произведений писателя Бернарда де Вото. Де Вото писал тогда: "Теперь остается лишь насладиться ароматом этой несравненной тупости. Уже одно название общества потешно донельзя. Ассоциация столь абсурдная может быть только забавным зрелищем… И тем не менее за десять лет своего существования она стала только еще более назойливой и грубой… Не обладая ровно никакими официально признанными полномочиями, она уже много лет занимается цензурой литературы в Бостоне".
В двадцатые годы ставились под сомнение даже элементарные гражданские права. Штаты один за другим принимали законы, предписывавшие школьным учителям приносить присягу на "верность родине".
С 1923 по 1927 год в шестнадцати штатах были приняты законы, касающиеся школьных программ по общественным предметам. От преподавателей требовалось "вложить в души учеников… подлинный образ Соединенных Штатов Америки, любовь к родине и преданность принципам американизма".
Различные шовинистические организации подвергают существующие школьные учебники резкой критике и требуют переписать заново американскую историю, которая в "правильном свете отражала бы идеалы и устремления, за которые боролись и приносили себя в жертву основоположники нашего государства".
В школах исследовали детские души "патриотическими" зондами. На школы начинают смотреть как на передовую линию "патриотической" обороны. Нерушимая преданность американскому образу жизни, превращаясь в правовое понятие, звучит убийственной насмешкой над американской конституцией, провозглашающей право народа свободно менять форму общественного устройства.
"Хотя с тех пор прошло много лет и обстоятельства, способствовавшие истории 1919 года, никогда уже в точности не будут воспроизведены, даже стороннему наблюдателю ясно, что общественная жизнь в США по-прежнему имеет все необходимые элементы для очередного "красного страха". "Нужен только толчок", — писал десять лет назад Роберт Мюррей.
Эти слова и по сей день не утратили актуальности. Независимо от того, испытают или нет Соединенные Штаты Америки это
Совещание близ Финдлейтер Темпл закончилось. Мужчины построились повзводно и по команде бросились к грузовикам.
Очередная ночная кампания "Черного легиона" началась.
Через некоторое время к темному заброшенному пустырю в окрестностях Детройта подъехали два головных автомобиля. Остальные, по-видимому, застряли у разводного моста через реку Руж.
Семеро спрыгнули на землю и стали негромко переговариваться, то и дело поглядывая в сторону дороги. Ждали остальных, и прежде всего автомобиль с черными балахонами, веревкой и прочим линчевательским реквизитом.
— Сдается мне, они заблудились, — проговорил "полковник" Гарвей Дэвис, обращаясь к соседу — долговязому созданию с острым крысиным лицом. И, повернувшись к плотному крепышу, стоявшему сзади, приказал:
— Дин, давай его сюда!
В руках Дина появилось по пистолету, и он направился к одному из автомобилей.
— Пул! Вылезай!
На землю спрыгнул и тотчас оказался в плотном кольце молодой рабочий.
— Слушай, Пул, в последнее время ты что-то стал частенько побивать свою жену. А теперь она в больнице: у нее сломано ребро, — сказал "полковник".
— Вы ошибаетесь. Я не бью ее. А в больнице она потому, что ждет ребенка, — возразил Пул.
Но "полковника" явно не интересовало, что скажет Пул. Он дал Дину условный знак и тот, бешено нажимая сразу на два спусковых крючка, выпустил в жертву восемь пуль. Еще три добавил его спутник Урбан Ли.
Чарльз Пул, член профсоюза в Детройте, упал мертвым.
Машины тронулись в обратный путь.
Вернувшись в город, убийцы зашли в пивной бар и выпили в честь "хорошо проведенного дела".
"Держите язык за зубами, иначе вы получите то же, что и этот Пул, — сказал на прощанье "полковник", и все разошлись по домам.
Через десять дней, 22 мая 1936 г., об этом событии сообщили газеты. Трагедия взволновала тысячи американцев. О "Черном легионе", за которым волочилась трехлетняя цепь кровавых преступлений, узнали все. Члены этой подпольной организации наряжали себя в черное облачение и напяливали на головы балахоны с зловещим изображением черепа и костей. Допрос шестнадцати убийц Чарльза Пула показал, что "Черный легион" был ярко выраженной политической организацией, объявившей крестовый поход против коммунистов, негров, католиков, евреев и иностранцев. Организация была построена на полувоенной основе и действовала в промышленных районах, заручившись поддержкой отдельных представителей власти.
Жители штатов Мичиган, Огайо и других, которых терроризировал легион, узнали, наконец, организаторов многочисленных убийств, избиений плетью, взрывов бомб в помещениях профсоюзов, поджогов рабочих жилищ, распространения провокационных листовок, преступлений, оставшихся неразгаданными в течение более чем трех лет.
Джон Беляк, молодой и энергичный активист АФТ, был найден изрешеченным пулями 15 марта 1934 г. посреди дороги в десяти милях от Монро (штат Мичиган). Накануне этого злодейского убийства он организовал удачную забастовку — предприниматели вынуждены были уступить и согласиться на увеличение заработной платы.