Суд Линча (Очерк истории терроризма и нетерпимости в США)
Шрифт:
Разумеется, между первобытным человеком и цивилизованным американцем пропасть истории, их сходство есть сходство голой единицы и единицы с десятком нулей. Но американец оказался в таком же отношении к фаталистическому миру машин, в каком к фаталистическому миру природы находился первобытный человек. Его мелкобуржуазное сознание в своем незнающем различий сосредоточенном единстве не доходит до отличения себя от высшей формы сознания, к которой оно могло бы стремиться!
Подобно тому как в первобытной общине не было зависти, а было уважение к более богатому соплеменнику, считалось, что духи к нему особенно благосклонны, — янки испытывают не зависть при виде богатства
Правда, американец не делает себе тотема из машины; машинообразные идолища, рисуемые художниками индустриального направления, скорее указывают на опасность, чем имеют ритуальное значение. Американец не делает себе тотема из машины — это правда, но не правда ли и то, что сегодня ему делают тотем из потребительского товара? Тотем, воплощающийся в рекламе, способной превзойти по совершенству психологического символизма ритуальные изображения первобытной эпохи? Известно, каких масштабов достигает потребительская лихорадка в Соединенных Штатах Америки, этот бешеный круговорот вещей, превратившихся в средство выражения личности. Право же, об американцах тоже можно сказать, что им "еще хуже, еще не свободнее, чем при рабстве"!
Но опять же тот, кто вздумал бы подступиться к янки с благими внушениями относительно того, что он-де жалкий и несчастный раб вещи, к тому же, в сущности, безликий винтик в атомистическом обществе, управляемом ученой бюрократией, кто вздумал бы выразить ему соболезнование по случаю страшного одиночества, которое он должен ощущать в соответствии с самыми безукоризненными теориями об отчуждении, тоже зря убьет время.
В США существует такая же парадоксальная прямая противоположность сознания и бытия, оптимизм в рабстве, как и в первобытном обществе. Это приводит нередко к путанице в полемике. Так, Даниэл Белл, автор в свое время нашумевшей книги "Конец идеологии", "убедительнейшим" образом опровергает мнение своих оппонентов об атомизации личности в США.
"Помилуйте! — как бы восклицает Д. Белл. — О какой атомизации вы говорите?" И приводит неопровержимые факты: "В Соединенных Штатах Америки на сегодняшний день имеется по меньшей мере 200 тысяч добровольных организаций, клубов, обществ, лож и братств с общим числом членов (по-видимому, преуменьшенным) в 80 миллионов человек. Никакой другой стране мира. — торжествует Д. Белл, — не известна такая степень коллективной деятельности на добровольных началах". С таким же полным основанием Д. Белл мог бы прибавить, что американцы неискоренимые оптимисты, что смеяться — "стиль их жизни", и это, дескать, неопровержимо доказывает, что все благополучно в их лучшем из отечеств!
Святое простодушие, с каким янки относятся к социальным проблемам века, характерно даже для американской интеллигенции. Следующий пример довольно поучителен. Джека Ньюфилда, автора книги "Пророческое меньшинство", пригласили на семинар студентов последнего курса Принстонского университета. Ньюфилд должен был рассказать о студенческом движении "новые левые", в котором он сам принимает участие. Как всякий агитатор, не упускающий любого случая, чтобы выступить перед любой аудиторией с пропагандой своих взглядов, Ньюфилд весьма охотно принял предложение.
Глубина познаний, интеллектуальный уровень и серьезность старшекурсников произвели на него сильное впечатление. Его обличительная речь была выслушана с неподдельным вниманием, многие нашли его критику американского общества
Постоянное противоречие между действительностью и гуманистическим идеалом, столь характерное для европейского образа мышления, американскому не присуще. "В то время, как интеллект старается лишь брать мир, каков он есть, — писал Гегель, — воля, напротив, стремится к тому, чтобы теперь только сделать мир тем, чем он должен быть". У янки и воля, и интеллект растворяются в прагматическом оппортунизме. Гуманистическая гражданская личность, которой делается "больно" при виде социальной неустроенности, — такая личность не могла сложиться в период формирования американской нации.
Много уже говорилось о том, как исключительно активны американцы в гражданских делах. Нужно иметь в виду, что мощной пружиной этой активности по мелкобуржуазной традиции является обыденный, мелкий интерес, близкий большинству; это хорошо показано в описании де Токвиля, приводившемся выше. Все, что выходит за пределы этого прозаического спектра, окутано космической тьмой. Поэтому судьба человека с черной кожей не интересует янки.
Хотя янки — общепризнанный индивидуалист, он лишен индивидуальности. Это давно уже было замечено европейцами. Англичанин Джон Чапмен писал об американцах следующее: "Стремление сделать приятное, в котором есть что-то от предупредительной улыбки продавца, с одной стороны, находит свое выражение в общей любезности, пожертвованиях, благотворительных школах и школьных фондах; с другой стороны, вы видите, как оно переходит в стремление стушеваться скорее, чем нанести обиду, укрыться скорее, чем выставить себя напоказ.
В европейских театрах во время антрактов зрители подымаются с мест, неторопливо разглядывают зал и изучают театральную публику. Американец на это не решится. Он не выносит ни одиночества, ни общего внимания к своей особе. В конке американец уступит место даме, но не посмеет возвысить голос, если кондуктор наступит ему на ногу". Соотечественник Чапмена — Брайс — писал о "фатализме" американцев, выражающемся в "слаборазвитом чувстве долга отстаивать собственные взгляды и в личной ответственности перед обществом".
Выше уже говорилось о студенческом движении "новых левых" в США. Несмотря на то что оно не приобрело до сих пор размаха, достаточного, чтобы стать значительным фактором политической жизни США, его смысл трудно переоценить, ибо эти смелые, хотя и немногочисленные, энтузиасты являются, вне всякого сомнения, носителями новой чести и новой совести Америки. Это люди, которые решительно отказываются от традиционных фетишей американизма и обращаются к именам нового мировоззрения. Сильный интерес к марксизму, ставшие уже популярными диспуты американских студентов с коммунистами — все это свидетельствует о том, что ортодоксия американизма переживает кризис. Член палаты представителей X. Смит, обращаясь к своим коллегам в мае 1965 года, привел следующие данные: "Начиная с 1961 года руководители компартий выступали ежегодно в среднем по 50 раз в университетах страны". Год спустя лидер американской компартии Гэс Холл заявил, что "никогда в истории страны наши соотечественники не проявляли столь огромного интереса к тому, что мы говорим, как сейчас".