Суд волков
Шрифт:
Фавье попросил слова. Суд снисходительно разрешил ему говорить, всем своим видом показывая: да ведь дело уже решено! Какого дьявола, мэтр, такому человеку, как вы, тратить время на бесплодные усилия?
– Свидетель мэтр Морвилье ответил, что не знает своего повара Кантена Лафуа, поскольку на кухню не заглядывает. Пусть будет так. Прошу вызвать моего первого свидетеля.
Пристав дал знак стражникам, дверь распахнулась, и вошел мэтр Сильвестр Фромон, также в черном одеянии клирика.
Морвилье, до сих пор излучавший довольство, внезапно нахмурился.
Фромон встал перед судейским
– Сильвестр Фромон, двадцать пять лет, уроженец Парижа, секретарь мэтра Гийома Фише, ректора парижского университета.
– Можете ли вы указать в этом зале человека, которого вы видели возле двери ректора восьмого июня в полдень? – спросил Фавье.
Франсуа вздрогнул: вечером того дня он едва не был отравлен.
Фромон обвел взглядом первые ряды и показал на Кантена Лафуа. По залу прошел ропот.
– Тихо! – крикнул председатель.
– Очень хорошо, – сказал мэтр Фавье. – И кого же он ожидал?
– Мэтра Бернара де Морвилье.
На сей раз в зале поднялся уже не ропот, а гвалт. Потребовалось несколько минут, чтобы публика утихла, повинуясь настоятельным требованиям председателя.
– Вы уверены, что Кантен дожидался именно его?
– Он пришел вместе с мэтром де Морвилье и нес в руках его сумку. Затем ушел вместе с ним, приняв у него сумку обратно.
Мэтр Фавье поблагодарил мэтра Фромона, который вышел из зала, перед этим быстро взглянув на Франсуа. После его ухода разразилась буря.
– Отравитель! – кричали в зале.
– Негодяй!
Фавье выждал, пока шум стихнет, и вновь заговорил:
– Итак, свидетель мэтр де Морвилье солгал. И совершил клятвопреступление, утверждая, будто не знает повара Кантена Лафуа, который находился рядом с ним в тот самый день, когда была совершена попытка отравления. Что связывает его с отравителем, мы не знаем…
Шум в зале. Обвинить в клятвопреступлении одного из регентов университета, брата советника короля!
– Мэтр де Морвилье на второй вопрос ответил, что не питает зла к моему клиенту и был бы огорчен задержкой в устройстве печатни. Позвольте мне пригласить еще одного свидетеля.
Появился Эмар де Фалуа. Выбритый дочиста.
Крика, который испустил Бернар де Морвилье, хватило бы с лихвой, чтобы послать его на эшафот. Он вытянул шею, побагровел и, казалось, готов был броситься на Фалуа. Адвокат и трое секретарей удержали его. В зале послышались крики:
– Мышь укусила кота!
Безумное веселье охватило зал.
Все заметили судорожное движение Морвилье, в любом случае это не ускользнуло от внимания судей: они явно задавались вопросом, почему появление этого свидетеля произвело такой эффект.
Фалуа попросили назвать имя, звание и принести присягу. Сердце Франсуа забилось. Он восхищался Эмаром, который сам вызвался быть свидетелем, вернув себе на время прежнее имя и обличье. После суда он укроется на две недели в доме Сибуле, чтобы вновь отрастить бороду и опять предстать в роли Жереми Ле Гито.
– Эмар де Фалуа, преподаватель греческой философии в Сорбонне.
– Вы знакомы с мэтром Бернаром де Морвилье? – спросил Фавье.
Фалуа выложил все: тут была и миссия, которую Морвилье поручил ему исполнить
– Мэтр Морвилье намеревался силой и хитростью отобрать печатню у Франсуа де л'Эстуаля, – произнес он в заключение. – Я стал жертвой обмана. И дорого заплатил за это. Такова истина.
Фавье поблагодарил его. В зале повисла гнетущая тишина. Даже публика умолкла. Смех прекратился: пришло время испытания для суда. Как он будет реагировать? Рискнет ли бросить вызов королевской власти, ведь брат свидетеля, наряду с Коммином и Даммартеном, был одним из приближенных короля? Или же уклонится от правосудия, прибегнув к каким-нибудь юридическим уловкам?
Видимо, второе решение избрал прокурор, который заявил, что преступное деяние, доказанное свидетелями истца, находится вне его компетенции, поскольку он не может выдвигать обвинение против клирика. Тем самым он как бы перебросил горящую головню судьям.
Суд удалился на совещание.
– Адвокат Морвилье не раскрыл рта, – заметил Франсуа, обращаясь к Фавье.
– В вашей жалобе нет прямого обвинения Морвилье. Он присутствует здесь лишь в качестве свидетеля, адвокат же просто его советчик.
Суд вернулся через час. Устами своего председателя он объявил, что присоединяется к мнению прокурора и не будет рассматривать дело, которое находится вне сферы королевской юрисдикции.
Недовольный ропот прошел по залу.
– Однако, учитывая очевидную злонамеренность свидетеля Бернара де Морвилье, раскрытую свидетелями мэтра Франсуа де л'Эстуаля, суд постановляет взять мэтра Бернара де Морвилье под стражу, дабы тот в тюрьме дожидался рассмотрения своего дела университетом.
Раздались одобрительные крики.
– В клетку ворона!
– Подавись своей желчью, отравитель!
Морвилье поднялся, вне себя от ярости.
– Это оскорбление! – возгласил он. – Я здесь в качестве свидетеля!
– Вы больше не свидетель! – спокойно ответил председатель.
Он встал и вышел из зала. Подошедшие стражники окружили регента.
– Это самое мудрое решение, какое суд мог вынести, – заметил Фавье, как только оказался на улице вместе с Франсуа и Феррандо. – С одной стороны, короля нет в Париже, и популярность его невысока. Если бы суд открыто показал, что королевское правосудие может оставить отравителя на свободе, это могло вызвать недовольство народа. С другой стороны, отмена Прагматической санкции дает суду право взять под стражу подданного короля, но не выносить ему приговор. Именно поэтому кардиналы Балю и Арокур находятся в тюрьме, хотя они не были осуждены [58] .
58
Заподозренный – вполне справедливо – в двойной игре, кардинал Балю провел в тюрьме десять лет. Держали его в знаменитой "Лошской клетке". После освобождения он покинул Францию. (Прим. автора.)