Суд времени. Выпуски № 12-22
Шрифт:
Материалы по делу.
Из совместного заявления Мао Цзэдуна и Энвера Ходжи «О дне рождения И. В. Сталина» от 21 декабря 1964 года: «Преступные действия Хрущева и его сподручных будут иметь долговременные последствия, они приведут к перерождению, а затем к разрушению СССР и КПСС…»
Кургинян:У меня вот были… и у отца моего и у меня вот были личные контакты с довольно высокими фигурами в китайском руководстве, и они говорили о главном — мне кажется, что это — квинтэссенция. Почему, — я говорил — вы не можете поддержать эти антисталинские
Я хотел бы спросить Ксению Григорьевну Мяло, что Вы считаете по этому поводу?
Мяло:Я считаю, что произошла подмена задачи. Назрела необходимость и была возможность, и народ был, как целое, готов к этому к осмыслению громадного пройденного им исторического периода. А это никак не сводилось к оценке деятельности только Сталина. Вот оценка деятельности Сталина, в той форме, как это произошло, — это, безусловно, диктовалось исключительно вот только эгоистическими интересами аппарата. Я напомню в двух словах, что в материалах XX съезда не затрагивалась ни проблема коллективизации, ни тем более проблема «красного террора», ни события в Крыму в 1920 году — ничего этого не было. То есть это был абсолютно узкий… только ответ узкому слою. Это значит, произошла подмена задачи: громадная стоявшая перед страной задача осмыслить и действительно искать уже новые пути движения — она была подменена вот этой узкой задачей.
Во-вторых, по отношению к партии я считаю, что, парадоксальным образом, если я не ошибаюсь, Пленум 2 июля, вот после снятия Берии, а, может быть, даже уже после его расстрела — тут трудно сказать, да… 1953 года — он зафиксировал тезис о главенстве партии — его не было. То завершение XX съезда, как оно произошло, когда доклад был зачитан после того, как состоялись выборы, — а это было сделано только потому что Президиум боялся, что если доклад будет зачитан до, то он не будет выбран… И заключительная фраза Булганина: «Прения не открывать. Вопросов не задавать». Вот «вопросов не задавать» — в этом было заключено всё!
Сванидзе:Спасибо. Леонид Михайлович, прошу Вас. Ваш вопрос свидетелю.
Млечин:Да мы с Вами, Ксения Григорьевна, просто единомышленники, я тоже считаю, что десталинизация, проведенная Хрущевым, конечно, была узкая. Конечно, надо было всё рассказать, всю историю Советского Союза, конечно. Как всё это происходило. Да я с Вами согласен стопроцентно. Но обратите внимание, что коллега, сидящий слева от Вас, только что говорил, что десталинизация … Я правильно я Вас понял? …что десталинизация подорвала нашу страну. Ведь правильно я понял Вас? То есть Вы против десталинизации? Я правильно Вас понял, Сергей Ервандович или неправильно?
Кургинян:Я… Вы абсолютно правильно поняли — и я не вижу ничего противоречащего, так сказать, моим словам, в словах Ксении Григорьевны.
Млечин:То есть…
Кургинян:Вы находите в них какие-то тонкие расхождения? Я их не понимаю. Я говорю, что десталинизация это было тупое действие, тупое. Осуществленное в интересах партийной номенклатуры, сокрывшее огромное количество правды, а поскольку это чем-то должно было быть компенсировано, то это было компенсировано пошлым, тупым, либеральным антисталинским воем, который продолжается уже более 50 лет. Вот в чем моя позиция.
Млечин:То есть «тупой антисталинский вой» — это по поводу человека, который уничтожил столько людей? Вы понимаете…
Кургинян:По поводу любого человека, сделавшего что угодно, можно говорить глубокие вещи и тупо выть. Но самое главное, что когда первые пять лет воешь, в этом есть свежесть какая-то… свежак какой-то… Но когда по пятому разу и по шестому?
Сванидзе:Сергей Ервандович, Сергей Ервандович, я прошу прощения, но…
Кургинян:Да, но мне же задан вопрос?
Сванидзе:Да, но … Вы ответили, правда?
Млечин:Я больше уже не задавал, … один вопрос.
Кургинян:Не надо это делать, не надо.
Млечин:Смотрите, мы, вообще говоря, обсуждаем другой вопрос, и всё время возвращаемся к Сталину.
Кургинян:Ну, Ксению Григорьевну-то спросите.
Млечин:Возможно, нам надо вообще весь «Суд времени» целиком и полностью посвятить Сталину и уже от начала и до конца, может быть в течение года… может быть, нам хватит с ним разобраться?
Кургинян:Давайте, давайте.
Млечин:Потому что обратите внимание — про что бы мы…
Кургинян:Это называется «Имя Сталина»…
Млечин:…ни говорили, от культуры до экономики — мы вновь и вновь возвращаемся к Сталину, где выявляется две позиции. Одна из них состоит в том, что этот человек совершил преступление. Рассказ о преступлениях необходим для того, чтобы очиститься от этого. И другая точка зрения, которая говорит о том, что совершил преступление, рассказ об этом позоре — это наше лицо, мы этого делать не надо, это нас погубит.
Кургинян:Николай Карлович, я вынужден внести протест — я этим…
Млечин:И эти две точки зрения…
Кургинян:…не злоупотребляю.
Сванидзе:Нет.
Кургинян:Таких двух точек зрения нет. Я никогда не говорил, что не надо говорить. Я говорил, что есть великие деяния, и что исторические личности надо рассматривать в их полноте и глубине.
Сванидзе:Хорошо, Сергей Ервандович.
Млечин:И наличие этих двух точек зрения исключает практически, обратите внимание, нахождение хоть каких-нибудь точек соприкосновения.
Сванидзе:Вопрос зададите Ксении Григорьевне?
Млечин:Нет. А что я могу спросить, если вот эти две…эти, эти параллельные прямые — здесь евклидова геометрия — не пересекаются? О чем я могу спросить?
Кургинян:Я хочу сказать, что эти параллельные прямые существуют в сознании господина Млечина. Они не в реальности, а в его сознании. Они виртуальны.