Судьба боится храбрых
Шрифт:
— Короче, обещаю, что, пока не найду способа вернуться домой, буду вам помогать.
Арво улыбнулся:
— Тогда я готов тебя учить. А почему ты с таким неприятием относишься к волинам? Среди них, по крайней мере, нет лжецов, которые все же встречаются среди свободных.
— Вот именно. — Тим кивнул. — Потому что они на людей непохожи. Они — как механизмы… и вообще — ведут себя… неправильно. Вот пришел я в деревню — йельма продать, так тамошний волин на меня с мечом набросился и одного йельма то ли отобрал, то ли
Арво хмыкнул:
— Очень просто. Он увидел по твоему шаретору, что ты данник Руши Хема, и спросил про тебя у него. Видимо, твой Хозяин сказал ему что-то, что убедило этого волина сразу попытаться тебя убить.
Тим опешил:
— Они что, могут на расстоянии разговаривать?
— Волины? Конечно, могут. Это им проще простого. С одной стороны, суммарная сила двух волинов, с другой стороны, почти полное отсутствие противодействующих законов природы. Так что советую тебе подумать над своим отношением к волинам. Я не говорю, что нет причин относиться к ним негативно, наоборот. Но лучше будет, если твое отношение к ним будет основано на фактах, а не на эмоциях.
Тим буркнул по-русски: «Все равно они козлы», потом задумался. Глянул на Арво искоса.
— Кстати, про себя ты что-то ничего не рассказывал. Ты-то непохож на чересчур умного крестьянина.
— Почему? — наигранно удивился Арво.
— Слишком много знаешь. И говоришь слишком умно.
Арво усмехнулся:
— Какая тебе разница? Может, я тоже недоучившийся волин?
— Правда? — улыбаясь, выдохнул Тим.
— Неправда. Я — недоучивший учитель. — Арво вздохнул и лег на пол повозки, положив голову на какой-то сверток. — Я тоже знаю Руша Хема. Он убил моего хозяина и занял его место.
Тим открыл рот, но так и нашелся что сказать. Не «сочувствую» же, в самом деле. Да и нет у них такого слова.
— Не скажу, что он нанес этим вред кому-нибудь из учителей, — продолжал Арво. — Какая им разница, в конце концов? Мне тоже не было бы разницы, но у меня было одно… обстоятельство. Я много задолжал хозяину… почти невозможно много. Но мой прежний хозяин понимал, что на месте учителя я принесу ему больше пользы, чем в виде сесса. А Руша Хем… может, тоже понимал, но ему очень хотелось заполучить умелого и сильного исполнителя своей воли… я бежал. Я знал всех жителей своей деревни и понимал, кого можно убедить пойти со мной. Со мной ушли пять человек… Последний из них, Рамс, погиб сегодня. А я пока живу — своей волей… почти.
Арво замолчал. Тим подумал немного и спросил:
— А зачем Руша Хем убил твоего хозяина?
— Я же сказал: чтобы захватить школу, деревню и занять его место.
Тим хлопнул глазами:
— Но… как это? Ведь шаретор… ведь тогда деревня должна была достаться наследникам твоего хозяина, разве нет?
— Он же не обманом его убил, а в поединке. Разумеется.
— И что? — не понимал Тим.
Арво раздраженно вздохнул:
— Поединок — это тоже сделка. Если бы победил мой хозяин, он бы получил все состояние Руша Хема. Таков выигрыш в поединке, где ставка — жизнь. Ты что, и это не знал?
— Нет, — сказал Тим растерянно. — Откуда?
Арво поерзал, устраиваясь поудобнее.
— Поединки — основное занятие всех волинов. Они всю жизнь только и делают, что друг с другом дерутся.
— Ну и ну, — сказал Тим. — Неудивительно тогда, что их немного. Странно, как они еще вообще все друг друга не перебили.
— Жизнь редко ставят на ставку. Намного чаще ставкой идет цена жизни.
— Не понял, — сказал Тим, — какая разница между жизнью и ценой жизни?
— Большая. — Арво опять вздохнул. — Когда ставкой цена жизни, то проигравший не гибнет, он просто платит победителю столько, во сколько оценивает свою жизнь. Бывает, что это даже больше, чем состояние проигравшего, поэтому неудивительно, что такой вид поединков более распространен. Но моего хозяина подвело его отношение к школе — она была делом его жизни, пожалуй, он даже ценил ее больше, чем собственную жизнь, и не отдал бы в случае проигрыша. Руша Хем это понимал и решил рискнуть.
— А бывают другие ставки?
— Конечно. Ставкой может быть любой принадлежащий волину предмет или человек. Ставки может вообще не быть, причем в этом случае свой шаретор пополнят оба участника поединка. Победитель получит тем больше, чем сильнее проигравший, проигравший — тоже. Так что в поединке без ставки сильного и слабого волинов проигравший слабый может получить даже больше, чем выигравший сильный. Теперь понимаешь, почему два волина могут ужиться друг рядом с другом только тогда, когда сильнейший из них — хозяин слабого?
— А что, с хозяином нельзя драться?
— Можно. Но хозяин, скорее всего, не станет принимать вызов на поединок — зачем это ему? Да еще и накажет вызвавшего.
— Поня-атно, — протянул Тим. Голова пухла от информации. Удивительное дело — узнать самые, можно сказать, главные вещи о школе и волинах, после того как сбежал из школы волинов. Ну не смешно ли?
— А почему мне это не рассказывали? Это не положено знать ученикам?
Арво хохотнул:
— Скажешь тоже. Потому что это все и так знают. Потому что ты не спрашивал.
— Но… — Тим смутился.
— Понимаю, — сказал Арво. — Учителей спрашивать не принято, а куратора ты видел редко.
— Не то чтобы редко, — кивнул Тим, — но да… вопросов и других хватало. А…
Но тут вдруг повозка повернула в сторону настолько резко, что Тим чуть не свалился с тюка, на котором сидел. Молчаливый возница, не проронивший ни слова за все время поездки, что-то буркнул и выскочил наружу. Тим забеспокоился:
— Что-то случилось?