Судьба боится храбрых

Имранов Андрей Вадимович

— Что ты делаешь?

Нальма присела рядом с сидящим на полу у топчана Тимом и с интересом посмотрела на разложенные по топчану болты.

— Делаю стрелам глаза, — сказал Тим, сосредоточенно ковыряя ножом болт. — Вот — четыре группы желобков по сторонам болта, они свет проводят. А здесь видишь — к пластинам хвостика четыре тросика тянутся? Я их из усиков вьюнка сплел, они от света сокращаются. А сами пластинки непрочно сидят, — Тим потыкал в них пальцем, — поэтому тросики будут их в нужном направлении поворачивать. Но не это самое главное. Тросиков на самом деле два, они через отверстия в болте проходят — видишь?

Замучился ковырять… А выше отверстий — колечко, вот. Я кладу болт на ложе, нацеливаюсь, усики сокращаются, но пластинку не крутят, потому что свободно проходят сквозь отверстие. А когда я выстрелю, кольцо сдвинется, и тросики здесь зафиксируются. И если картинка перед летящим болтом изменится, усики сократятся, повернут пластинку, и болт тоже повернет. Вот так, вкратце.

— Ничего не понимаю, — сказала, подумав, Нальма.

— Я вообще-то тоже — отозвался Тим, — но так даже… легче. Понимаешь, ножом дерево повалить намного проще, чем рукой. Даже тупым и ржавым — все равно проще. И пусть сам по себе нож режет древесину ненамного глубже, чем ладонь, это не главное. Главное, что в нож поверить легче.

— А… — задумчиво произнесла Нальма. — Ты поэтому деревья вокруг поляны повалил? Я испугалась: вышла утром — везде деревья лежат.

— Ну да. Всю руку себе отбил — не получается. Ножом — запросто, а рукой — нет.

— Ты что, не знал? Это же все знают. Я тоже рукой дерево не смогу повалить.

— Я не об этом. — Тим махнул рукой. — Ты про то говоришь, что с ножом — сил меньше уходит. Я это знал, мне это сразу в школе волинов сказали. Я про другое — поверить проще в то, что ближе к истине. Возможно, я потом и научусь верить… в черное солнце, даже, скорее всего, научусь. Но это — потом, а пока — придется так. Вот… готово. Пойдем проверять?

— Пойдем. — Нальма улыбнулась.

Тим взял болт, покрутил перед глазами, хмыкнул. Подобрал арбалет и вышел наружу.

— В тот пень, на другом конце поляны, попадешь? — спросила Нальма, вытягивая руку.

Тим хмыкнул:

— Это слишком просто. Надо усложнить задачу. Например, вон — птичка летит.

Высоко в небе, лениво помахивая крыльями, летела крупная птица — что-то вроде цапли. Тим поднял арбалет, нацелил в сторону летящей птицы и нажал спуск. С тихим звоном болт ушел в вышину. Пару секунд Тим и Нальма, не дыша, смотрели в небо, потом птица дернулась, перевернулась и, беспорядочно кувыркаясь, стала падать в лес.

— Получилось! — восторженно выдохнула Нальма.

— Да, — задумчиво согласился Тим, провожая падающую птицу взглядом, — только я кое-что не предусмотрел.

— Что?

— Куда она упала? — Тим махнул рукой. — Так болтов не напасешься. А я один болт десять лирмов делал. Так не пойдет. Надо сделать, чтобы он после попадания обратно в арбалет возвращался.

— Как — возвращался? — не поняла Нальма.

— Неважно, — пожал Тим плечами, — лишь бы возвращался. Пусть хоть телепортируется.И вообще хорошо, если арбалет к этому моменту сам взведется… Мне нужна длинная нитка. Нальма, у тебя есть нитки?

— Есть немного, — сказала Нальма растерянно. — Тебе сколько надо?

— Ну — сказал Тим, разводя руки на ширину плеч, — вот столько. И еще столько же — на второй болт. А больше, я думаю, и не понадобится… Рекс! Лети сюда. Будешь мне сварочным аппаратом.

Тим провозился с доработкой арбалета почти сутки. Наверное, только физики начала прошлого века, ровесники Жюля Верна, смогли бы его понять. Ощущение того, что возможно все, подгоняло и воодушевляло его так, что он не замечал времени и работал, не ощущая потребности ни в еде, ни во сне. Нальма, почувствовав, что отвлекать Тима не стоит, в дом почти не заходила, только изредка появлялась в дверях, оглядывала заваленный деталями топчан, вздыхала и тихонько выходила. Тим ее даже не замечал. Только когда стемнело, и Нальма укрепила, воткнув в стену между бревнами, несколько веток со странными светящимися наростами на них, Тим поднял голову, посмотрел на девушку и улыбнулся ей. Но через секунду уже снова забыл обо всем на свете, уткнувшись носом во что-то, понятное только ему. Нальма постояла немного у него за спиной, потом тихо вышла на улицу.

Закончил Тим только следующим утром. Собрал арбалет, закрепил луки, взвел их и положил болты на оба ложа. С довольным вздохом положил собранный арбалет на топчан и встал. Только сейчас он понял, сколько прошло времени, и преисполнился раскаяния.

— Нальма, — позвал он, оглядываясь. — Нальма!

Выскочил на улицу и облегченно перевел дух — девушка возилась у очага, разводя огонь. Подняла голову, улыбнулась Тиму.

— Нальма, — сказал Тим, подходя к разгорающемуся костру, — я… это… Ты где спала?

— Здесь. — Девушка просто показала на траву у очага.

— Блин, — Тим расстроился, — я… не удовлетворен собой. Почему ты мне не сказала?

— Ты был занят, — Нальма улыбнулась. — Не думай об этом. То, что ты делал, было важнее. Ты доделал?

Тим обернулся и вопросительно посмотрел на дом, словно дом знал это лучше.

— Вроде да.

— Покажешь?

— Сейчас. — Тим метнулся к дому и вышел, держа в руке арбалет. Посмотрел на него, потом на Нальму. Улыбнулся, зевнул и потер глаза.

— Ой, — сказала девушка, — ты же не спал ночью. Ложись спать!

— Нет, — сказал Тим и снова зевнул, — сначала проверю, как работает. Сейчас… предохранитель… ты «Ван Хельсинг»смотрела? Хотя что это я спрашиваю — не смотрела, конечно, как ты его смотреть могла. Вот. Готово.

Тим выпрямился и посмотрел вокруг ищущим взглядом.

— В птицу? — спросила Нальма, задирая голову.

— Нет. — Тим поднял арбалет, нацеливаясь в высохший пень, послуживший первой мишенью для Нальмы. Ему показалось символичным, если первый выстрел из нового супер-арбалета будет произведен именно в этот пень. Тим вздохнул и потянул оба спусковых крючка. С полсекунды ничего не происходило, Тим уже начал огорчаться, но тут арбалет задергался у него в руках, и воздух наполнился звоном тетивы и свистом болтов. От пня с треском во все стороны полетели щепки, какие-то мелкие птицы выпорхнули из травы неподалеку, и, суматошно махая крыльями, скрылись в лесу. Тим опустил руку. Нальма, замерев, продолжала смотреть на пень, от которого осталась едва половина.

— Вот так, в общем, — сказал Тим и посмотрел на арбалет. Оба лука были взведены, болты лежали на ложах. — Вот так, — повторил он и зевнул. — Пойду я посплю, пожалуй.

— Что? — Нальма вздрогнула и посмотрела на Тима восхищенным взглядом. — Да, конечно. Может, поешь сначала?

— Нет, — Тим мотнул головой, — потом.

Проснулся он от голода. Сполз с топчана, щурясь, потянулся. Огляделся. Нальмы в доме не было. Судя по падающим из окошек косым лучам, на улице был разгар дня. «Что-то мало я спал, — подумал Тим, — можно было еще часика три-четыре…» Но спать не хотелось, хотелось есть. Тим хмыкнул и вышел на улицу. Нальмы не было и на улице.