Судьба и книги Артема Веселого
Шрифт:
„О, тюрьма — корабль человеческого горя…“» 4
«СТРАНА РОДНАЯ»
Как-то Артем Веселый сказал: «Жизненных впечатлений у меня значительный запас, надолго хватит черпать». События 1918–1919 годов в Самарской губернии — охватившие многие ее уезды, послужили Артему Веселому материалом для повести «Страна родная». Старожилы Мелекесса узнавали в Клюквине свой городок. Некоторые герои повести имели реальных прототипов. Мария Николаевна, вдова Якова Егоровича Пискалова,
«Клюквин-городок — это наш Мелекесс. Капустин списан с Пискалова, а Сапунков — это вылитый Тараканов, тот тоже раньше был приказчиком у купца. Он был парень малограмотный, но большой любитель митинговать — как уйдет на базар, то до ночи. А потом, когда Пискалову расскажут, что он там наговорил, так Яков Егорович за голову хватается.
Артем Веселый подарил мужу „Страну родную“ с надписью „Одному из первых организаторов советской власти в Мелекессе“» 1 .
Уездный город тех лет:
Заборы ломились под тяжестью приказов: «На военном, впредь, строго, пьянство, грабежи, виновные, на основании, по законам вплоть до расстрела» […] Единственный в городе авто круглые сутки считал ухабы: комендант, ревком, чека, вокзал, телеграф, ревком, чека […]
На Казанскую торжественно, в потоке музыки приплыл старый уисполком. Подводы с эвакимуществом растянулись на квартал: связки дел, ободранные шкафы, заржавленные машинистки, древние бухгалтеры, жены ответственных. Ревком исполкому передал всю полноту власти.
Машина на полный ход […]
Улицы кувырком: Бондарная — Коммунистическая, Торговая — Красноармейская, Обжорный ряд — Советский, Вшивую площадь и ту припочли, — сроду на ней галахи в орлянку резались, вшей на солнышке били — площадь Парижской Коммуны [37] .
В председателе Клюквинского уездного комитета большевистской партии и редакторе местной газеты Павле Гребенщикове угадываются некоторые черты самого автора.
37
В настоящей главе цитируется издание: Артем Веселый. Страна родная. М.: ЗИФ. (Дешевая библиотека ЗИФ’а № 34). 1930.
Гребенщиков умеет говорить с рабочими и в критических обстоятельствах готов действовать.
Прекратило работу депо. Причина забастовки: два месяца рабочие не получали пайка, хлеба не видели целую неделю.
Председатель укома часто бывал в железнодорожных мастерских, его уважали, бывало, советовались, но теперь сразу опрокинули бурей свистков и ревом:
— Долой!
— Проухали революцию!
— Ишь моду взяли!
— Слов нет, до хорошего дожили.
—
На злую реплику кузнеца: «Языком не надо трепать… Понянчил бы вот кувалду, другое бы запел», Гребенщиков, знакомый с кузнечной работой, встал к наковальне.
По тому, как он держал клещи и орудовал ручником, опытному глазу было видно, что дело ему не в диковинку, и кузнецы сдвинулись ближе, одобрительно загудели, подавая советы […]
Обливавшийся потом Павел ударил в последний раз и бросил кувалду. Товарная рессора была готова.
Кто вздохнул, кто засмеялся, кто заговорил. Старик хлопнул молодого кузнеца по плечу:
— Молоток.
Гребенщиков выходил из цеха, уверенный, что утром рабочие примутся за работу.
Исполнительная власть Клюквина в руках Ивана Павловича Капустина. Капустин — уроженец села Хомутова. Круглый сирота, он рано познал нужду.
Капустин скликал со всей волости красную гвардию, водил ее на казаков, сколачивал первые комбеды, делил землю, судил и рядил, веял по ветру душеньки кулацкие, дрался с чехами […] и теперь ворочал всем уездом.
Лицо Капустина тяжелое, мужичье, будто круто замешанный черный хлеб. Все дела, и большие и малые, он делал с одинаковой неторопливостью, со спокойным азартом. […]
В доме коммуны, где жили все ответственные, комната Капустина всегда пустовала, в исполкоме он работал, ел и спал.
Капустин из тех коммунистов, кто действительно понимает народ. В доверительном разговоре с Гребенщиковым он «начал выматывать из себя обиды»:
— Декреты мы писать пишем, а мужика не знаем и знать не хотим. Где надо срыву, а где исподволь. Окажи мужику уважение, капни ему на голову масла каплю, он тебе гору своротит. […] — «Дай хлеба», и хлеба дают. Ворчат, а дают. Через месяц всю разверстку на сто процентов покрыли бы, а нонче прибегает ко мне Лосев [продкомиссар], бумажонки кажет. Вот, говорит, в центре вышла ошибка в расчетах, и приказано нам собрать дополнительной разверстки два миллиона пудиков…
Приведя несколько примеров головотяпства местных работников, Капустин заключает:
Вот, Пашка, какими картинами засоряется русло, по которому должно проходить быстрое течение советской власти.
В Клюквине немало колоритных фигур.
Заведует отделом управления вчерашний телеграфист Пеньтюшкин.
Полу-юноша, полу-поэт, он всегда изнывал от желания творить: то подавал в чеку феерический проект о поголовном уничтожении белогвардейцев во всероссийском масштабе в трехдневный срок, то на заседании исполкома предлагал устроить неделю повального обыска, дабы изъять у обывателей всяческие излишки […] Последнее время Пеньтюшкин лихорадочно разрабатывал проект о новых революционных фамилиях, которыми и думал в первую очередь наградить красноармейцев, рабочих и совслужащих…