Судьба и вера Сергея Есенина
Шрифт:
В сборнике «Сергей Есенин и русская школа» О. Л. Аникина пишет: «Русская школа давала не только первоначальные знания, но продолжала наравне с храмом и семьей формировать духовный мир ребенка, основанный на православных ценностях».
Учился Сергей Есенин с охотой. Его одноклассник Н.П. Калинкин позднее рассказывал, что Сергей был одарен ясным умом, на уроках отвечал бойко, особенно когда декламировал стихи Некрасова, Кольцова, Никитина. Но и спрашивали учителя с Есенина больше, чем с других учеников.
Однако при всей строгости школьного обучения и религиозного воспитания Сергей рос
Не боялся он и страшных суеверных слухов распускавшихся по Константинову.
«Однажды у нас зашел разговор о колдунах, – вспоминала Екатерина Александровна, – Разговор зашел потому, что бабы стали бояться ходить рано утром доить коров, так как около большой часовни каждое утро бегает колдун во всем белом.
«Это интересно, – сказал Сергей, – сегодня же всю ночь просижу у часовни, ну и намну же бока, если кого поймаю».
«Что ты, в своем уме?! – перепугалась мать. – Ты еще не пуганый? Разве можно связываться с нечистой силой. Избави Боже…»
Вечером Сергей пошел к часовне. Мать упросила его взять с собой большой колбасный нож, на всякий случай. На рассвете Сергей вернулся домой, бабы-коровницы разбудили его у часовни, так как он проспал всех колдунов».
«И учителя, и мы, ученики, – говорил Калинкин, – любили Есенина за его прямоту и веселый нрав, был он среди нас, как говорится, первый заводила, бедовый и драчливый, как петух».
«Расступись, мелюзга, идет «Монах» – или грудь в крестах или голова в кустах» – гаркал он в минуты мальчишеских потасовок.
Худощавый и низкорослый,Средь мальчишек всегда герой,Часто, часто с разбитым носомПриходил я к себе домой,– писал позднее поэт о своем детстве.
Однако в характере Сережи Есенина главными были отзывчивость, чуткость к людям и даже застенчивость. Супруга дьякона Воскресенской церкви, Евдокия Ивановна Брежнева, вспоминала Сережу Есенина, как «умного, рассудительного, всегда чисто и аккуратно одетого паренька». Она рассказывала такой трогательный случай. Однажды под окном их дома крестьянка продавала малину. Младший сын Володя стал умолять ее купить малины. Но Евдокия напомнила ему, что только вчера он лакомился клубникой: «Пойми, мы с папой не так богаты, чтобы каждый день покупать вам ягоды. Это лакомство, понимаешь? А лакомиться каждый день – большой грех. Один только ржаной хлеб безгрешен…».
Но Володя, не слушая ее, громко плакал, заливаясь слезами. Евдокия Ивановна не заметила, что эту сцену увидел Сережа Есенин тихо вошедший в комнату, где происходил разговор. Как вспоминала дочь Брежневых Ольга: «Есенин молча вышел… а когда вновь появился на пороге, то прижимал к груди два решета с крупной спелой малиной.
Мама удивленно обернулась к нему. «Тетя Дуня, ради Бога не обижайтесь, – Серёжа улыбнулся, и улыбка его была какой-то виноватой, – Не обижайтесь. Понимаете, я совершенно случайно все слышал и вот… В общем это мой подарок малышам. К тому же малина последняя. Баба сказала, что сходит малина».
Нежность души Есенина, любовь «ко всему живому на
Для своей маленькой сестренки Шуры Сергей сплетал из цветов с длинными стеблями шляпы и даже платья. Можно представить себе эту красоту – маленькая девочка одетая в живые цветы!
Впоследствии поэт написал стихотворениене о цветах, в котором сравнивал их с людьми.
Любил Есенин бывать с деревенскими ребятами в ночном, сидеть у костра, поить лошадей на Оке и наблюдать таинственную ночную красоту Богом созданного мира. Но, наблюдая, он по-детски волновался за эту красоту. «Ночью луна, – вспоминал поэт, – при тихой погоде стоит стоймя в воде. Когда лошади пили, мне казалось, что они вот-вот выпьют луну, и радовался, когда она вместе с кругами отплывала от их ртов».
Сергей очень любил лошадей, любил настолько, что готов был пойти за них хоть в огонь, хоть в воду, что, собственно, и произошло однажды. Есенин в буквальном смысле слова бросился в воду за лошадью, которая при заезде с возом сена на паром упала в Оку. Спасение лошади, которая с возом переплыла реку, можно объяснить только чудом, то есть проявлением Божеской, а не физической силы. Вот как вспоминает об этом друг детства поэта Н.П. Калинкин: «Паромщики дали знать, что можно заходить на переправу. Воз сена дяди Вани стоял последним. Лошадь дяди Вани стала спускаться на паром, но груженный сеном воз напирал на лошадь, и она не смогла справиться и ринулась прямо в воду, увлекая за собой воз с сеном.
На пароме произошел невообразимый переполох. Сережа первый прыгнул в лодку, я – за ним. Дядя Ваня бросил вожжи и вместе с нами поплыл по течению туда, куда должно было снести лошадь с возом. Все на пароме смотрели на погибающее, как мы думали животное. Дядя Ваня крестился, произносил вслух молитву: «Господи, пощади создание Твое, ни в чем не повинную лошадку! Ты создал ее на службу человеку: не погуби, пощади, Всеблагий Творец!» Он часто изображал крестное знамение в воздухе по направлению к лошади, которая плыла с возом по реке…
Когда лошадь доплыла до середины реки, где было очень глубоко, у дяди Вани и у нас замерло сердце. Вот-вот, думали мы, она скроется под водой. К нашему удивлению, лошадь продолжала плыть и вскоре была недалеко от другого берега. Мы тоже, подгребая за лошадью, оказались рядом. Дядя Ваня, подобрав плававшие в воде вожжи, крикнул: «Давай, ребята, быстрей к берегу!» Мы с Сережей налегли на весла, опередили лошадь и помогли ей выбраться на берег.
С Кузьминского прибежали мужики и начали помогать. Сначала выпрягли лошадь, и она, почувствовав себя вне опасности, стала отряхиваться, валяться на траве, а потом бодро встала на ноги.