Судьба на троих
Шрифт:
Вампир оживал на глазах. Вот и с колен поднялся неуловимо легко. Я видел его совсем чётко, словно в пещере прибыло света. Солнце что ли, садясь за кромку холмов, стремится протянуть лучи под тяжёлый свод? Если бы оно помогло мне, выручило, дало шанс, припекло мерзкую нежить.
Вампир оказался рядом раньше, чем я успел моргнуть. Сильная рука вздёрнула в воздух, припечатала к стене.
— Ты ведь понимаешь, что я ещё голоден, охотник? Я из тебя выпью, уж не сердись, и кто-то должен ответить за беспорядок в жилище. Пускай оно временное и не моё — это ничего не меняет.
Я ждал. Он был
Глаза у него оказались синими. Невероятными просто, глядя в них было очень трудно сохранить волю к сопротивлению, спрятаться от этого обморочного сияния. Мне показалось, что мир закружился вокруг искрящихся сапфировых капель. Вампир воздействовал на меня своим магнетизмом, и не осталось сил бороться. Я почти перестал дышать. Пальцы разжались и оружие бессильно брякнуло, ударившись о камень. Нутро стянуло от мучительного желания отдать себя этому монстру, сделать всё, что он пожелает. Вот как это случается — отстранённо мелькнуло в голове. Теперь я не разумом, а всем существом понимал, почему иных жертв ночных хищников находят с улыбкой на губах. Просто это ведь счастье.
Я содрогнулся от укуса, но короткая боль лишь подчеркнула правильность происходящего, промелькнула перчинкой на дне моего опьянения. Я вздохнул, наслаждаясь каждым мгновением уходящей жизни, прощаясь с ней легко, без сопротивления, и тут сказка завершилась.
Вампир выпустил меня и отпрыгнул, словно его ошпарило серебром, но я ведь ничего плохого не делал. Свалился кулем, хорошо хоть навзничь, а не мордой в камень. Запульсировала в свежей ране боль, накрыло ощущение утраты. Во мне смешивались, стремясь разделиться, два потока желаний: вернуть то волшебное, что объединяло нас с упырём, или прийти в себя, заодно нашарив нож, раз уж меня всё равно уронили на пол.
Я испытывал благодарность к вампиру за то, что постарался смягчить моё умирание, убрать неизбежный в такой момент ужас, но и злился на него: ведь он позволил себя распорядиться моей волей, не спрашивая на то согласия. Причудливые ощущения рвали на части, а тут ещё кровосос вёл себя в высшей степени странно.
Он вышагивал на свободном от тел пятачке пола и ругался, скаля зубы и сжимая кулаки. Легко было догадаться, что это именно брань, хотя я и не понимал ни слова. Я по-прежнему хорошо всё видел, более того, смог сесть. Странно всё происходило: я же ранен и меня только что пили, слабость должна была распластать по камню.
Синие глаза вновь уставились на меня, хотя не ласково, а мрачно. Вспышка ярости погасла, вампир овладел собой и обдумывал что-то, рассматривая меня с усталым любопытством.
— Сделанного не поправишь, охотник, — сказал он и, отвернувшись, принялся созерцать обрамлённый устьем пещеры клочок внешнего мира.
Ждал чего-то или кого-то? Резкий дневной свет сменялся мягким вечерним, шла ночь. Я смотрел на вампира, на павших отрядников и не чувствовал вообще ничего. Почему он меня не прикончил?
— Я умру?
— Нет, — ответил он мягко.
— А верится с трудом.
Короткий смешок долетел до меня как дыхание ветра. Впрочем, и я лукавил —
— Держись! — велел кровосос.
— За что?
— За меня. Я — ненадёжный покровитель, но крепкая опора.
Он не шутил. Его прыжки были полётом и таким стремительным, что я боялся рассыпаться от нажима встречного ветра. Невольно вцепился в крепкое плечо, спрятал лицо в мягкую ткань рубашки. Казалось, мы оба сейчас вомнёмся во что-то твёрдое, размажемся в единое пятно крови, но вампир летел над холмами и равниной, раздвигал ветер, иногда шептал что-то, хотя я и не понимал его слов.
Когда он остановился, я уже не ощущал своего тела, да и разума тоже, весь онемел, подавленный не то страхом, не то обречённостью. Вампир опустил меня на жёсткое, холодное ложе, и я застонал от обиды.
— Потерпи! — сказал звонкий голос.
Вампир исчез, я понимал это отчётливо. Ночь опустела. Я испугался, что он бросил на погибель, но тут услышал шаги, торопливый говор. Меня коснулись другие руки, человеческие, и, словно отпуская на волю измученное тело, разум ухнул в спасительную черноту беспамятства.
Глава 2 Охотник
В себя пришёл сразу, быстро, но место оказалось до такой степени незнакомым, что я не вдруг сообразил, могу ли полагаться на свою память, да и рассудок тоже. Бойня в пещере, вампир. Да происходило ли всё это, и со мной ли? Я лежал на узкой постели в небольшой светлой комнате. Взору предстали белёные стены, низкий потолок, сводчатое окошко, простая дощатая дверь. Таким миром дышал этот скромный покой, что простительно было усомниться в истинности посещавших меня ужасных видений.
Лишь осторожно пошевелившись, я обнаружил, что раны никуда не делись — тело в разных местах отозвалось болью. Пока лежал неподвижно, её не чувствовал. Откинув с края укрывавший меня грубого плетения плед, я обнаружил, что плечо и грудь аккуратно перевязаны полотном. Кажется, ещё ноге досталось, я её не видел и не помнил, чтобы кровосос задевал своим клинком, но колено стягивала мучительная тяжесть.
Где я, и кто обеспечил врачевание и уход? Вампир? Его люди? Меня накрыла ужасная в своей простоте мысль: обо мне вообще некому позаботиться, кроме упыря, с какой-то неведомой целью пощадившего ночью. Отряда больше нет, до других охотников не так просто добраться, да и примут ли меня, учитывая обстоятельства? Я выжил там, где все прочие, в большинстве старше и опытнее меня, погибли. Сам бы счёл предателем человека, сумевшего обмануть такую судьбу, да ещё рассказывающего сказки о вампире, что не только оставил мне жизнь, но и перенёс куда-то с полным бережением. Правила суровы, и те, кто вроде бы обязан меня защищать, озаботились бы разве что решётками, оковами и судом. Пока я избежал этой участи. Где бы не находился сейчас, обо мне попеклись, скорая смерть не грозила.