Судьба на троих
Шрифт:
Я ощущал себя слабым, но живым. Настолько бодрым, что живот урчал от голода, требуя пищи. Пробудились другая естественная потребность, но оглядев часть пола возле постели, я обнаружил требуемый сосуд и воспользовался им, после чего уже почувствовал себя значительно лучше.
Раны разнылись, но пошевелиться я смог, значит, скоро встану на ноги и постараюсь расплатиться за гостеприимство и лечение, если не деньгами, коих у меня водилось немного, то, быть может, несложными услугами по хозяйству.
Я происходил из дворянского рода, довольно знатного, но изрядно обедневшего. Как родители ухитрялись
Платили не так чтобы щедро, но на пропитание хватало. Я радовался, что смог найти занятие не в укор благородному происхождению, хотя поначалу был мальчиком на побегушках и приучился делать любую самую грязную работу. Четыре года я провёл с отрядом и уверился, что это мой путь, надо лишь приложить упорство и занять со временем должность повыше простого стрелка. Получилось иначе. Мне едва сравнялось девятнадцать, а уже оказался без службы, чести и денег.
Пока я предавался горестным раздумьям, снаружи послышались шаги, дверь отворилась, и в покой, степенно ступая, вошла полная женщина, одетая наряднее простой служанки, но при том достаточно скромно. На содержательницу постоялого двора она не походила, скорее на экономку из приличного дворянского или купеческого дома.
— Очнулся, кавалер! — сказала сочным голосом.
От неё пахло свежим, прямо с верёвки бельём, немного пирогами и травами. Я невольно улыбнулся, так славно оказалось смотреть на добродушное лицо, натруженные в морщинках руки.
— Где я?
— В замке госпожи Эльстины. Нашли тебя ночью прямо на крыльце словно младенца-подкидыша. Лежал, кровью истекал, как сумел добраться — кто же ведает.
Вампир принёс меня к обычным людям? Не в свои владения под охрану запуганных смертных, а в ближний замок, да ещё тот, где хозяйствует женщина и вряд ли станет задавать вопросы, которые тут же пришли бы на ум мужчине. Я ничего не понимал в происходящем, и тянущее беспокойство так растревожило душу, что невольно попытался подняться с набитого соломой тюфяка.
Экономка тут же запричитала и железной рукой вернула меня на ложе, а затем обиходила быстро и без стеснения, хотя я ужасно смущался от того, что не оказалось на мне рубахи и исподних штанов.
Наведя порядок, женщина накормила с ложки, хотя я порывался есть сам. При этом благодетельница моя болтала почти без умолку, так что я, не пускаясь на хитрости, узнал, что зовут её Гата, вдовеет уж десятый год и служит домоправительницей. Замок стоит не в городе, но недалёко и населён помимо госпожи барышни Эльстины, лишь её почтенной тётушкой, да слугами. Узнав в какой именно стороне от города расположен замок, я ощутил холодок страха и неясного восторга. Пещера изрядно отстояла от этих мест и, прикинув число холмистых миль между нею и моим теперешним кровом, я не удивился, что
Вот почему он, не жалея ног, притащил сюда! Пока дойдёт до властей молва о гибели отряда, я уже поправлюсь и смогу оставить гостеприимные стены — единственное спасение для изгоя.
Зачем вампир это сделал? Назойливая мысль не давала покоя, терзая мой разум, потому что голод и боль унялись. Лежать было уютно и хорошо, сил уже прибыло, я жадно стремился поправиться и покинуть чужой кров. Лишь оказавшись на своих ногах, я мог выяснить причины произошедшего и как-то отстоять свою непричастность к смерти других охотников.
Гата ушла, и некоторое время никто меня не тревожил, когда в коридоре вновь прозвучали шаги. Ступал кто-то лёгкий, звонко стучал каблучками, а ещё я расслышал слабый шелест, какой издают дорогие заморские ткани. Сообразив, что не иначе сама госпожа или её доверенное лицо нанесут мне визит, я поспешно оправил и без того ровно лежащий плед и подтянул его выше, стремясь укрыть целиком грудь и плечи.
Заминка вышла у самой двери, но потом она повернулась на скрипнувших петлях, и в комнату заглянула сухонькая старушка в тёмных блестящих одеждах старинного кроя. Глянув на меня быстро как белка, она обернулась, чтобы снестись с кем-то, стоящим за спиной, но этот человек сам, легко скользнув между дамой и косяком, оказался в комнатке.
Я старался не мечтать о прекрасных девицах, поскольку жениться на одной из них нечего было и надеяться, доступных женщин тоже не знал, смущали меня их заученные ласки, казались постыдными. Я оставался откровенно не искушён и, наверное, поэтому появление юной дамы так меня ошеломило. Высокая тонкая, она была царственно хороша. Светлое облако платья подчёркивало неземную красоту и стать. Я не поверил в первый миг, что передо мной обычная человеческая девушка, а не эльфийская королева из сказочных преданий.
Лицо её — не знаю. В нём было что-то волшебное и одновременно очень понятное. Тонкий носик, светлые дорожки бровей и ресниц, глаза цвета лёгкого летнего тумана. Кожа такая сияющая, и губы как живой цветочный бутон, подвижные гибкие, и нижняя чуть оттопырена, словно посылает весёлый вызов.
То есть тогда я не соображал вот так здраво, это потом, позднее вспоминая милый облик, невольно искал для него сравнений. Кто-то из старших ребят говорил, что так положено. Галантные мужчины должны уметь красиво выражаться.
— Здравствуй, кавалер! — произнесла девушка чисто и очень звонко. — Крепнет ли твоё здоровье, хорошо ли за тобой ухаживают? Есть какая-то надобность? Сообщить твоим родичам и друзьям о том, что ты нашёл приют и убежище в моём доме?
Она отчаянно волновалась, я это тоже понял не вдруг, потому и выпалила затверженные слова одним ворохом, держась очень прямо, словно приготовилась к танцу.
Поскольку я мог лишь разинув рот взирать на прекрасное видение, разговора пока не получалось. Выручила старушка. Чопорно поместившись так, чтобы несколько разделить нас, блюдя строгость приличий, она представилась сама и назвала госпожу, после чего я пришёл в себя настолько, чтобы сообщить своё имя, сгорая от смущения за проявленную прежде неучтивость.